Ближе к полуночи 20 августа защитники Белого дома увидели, что колонна бронетранспортеров направляется к Белому дому: чтобы помешать продвижению БМП, они заблокировали проезд по Садовому кольцу с помощью сдвинутых троллейбусов.
Первые шесть машин прорвались через баррикаду, седьмую машину (БМП № 536) толпа блокировала вновь, на броню вскочили молодые люди и набросили на приборы наблюдения брезент.
Дмитрий Комарь, набрасывая брезент на смотровые щели БМП, зацепился за него, и когда машина сделала резкий маневр, упал под траки.
Владимир Усов был убит одним из предупредительных выстрелов, рикошетом от люка БМП. Илья Кричевский был убит выстрелом в голову при невыясненных обстоятельствах.
21 августа для советский диссидентов это всегда был особый день: 21 августа 1968 года советские войска, подавляя Пражскую весну, оккупировали Чехословакию. В своих «лучших» традициях режим отметил этот день кровью и трупами.
Похороны погибших состоялись 24 августа 1991 года. Многотысячное траурное шествие от Манежной площади до Ваганьковского кладбища по улицам Москвы возглавлял тогда вице-президент РСФСР Александр Руцкой (спустя два года он стал одним из лидеров красно-коричневого путча, закончившегося расстрелом здания парламента России).
Президент РСФСР Борис Ельцин просил прощения у родителей и близких погибших: «Простите, что не смог защитить, уберечь ваших сыновей», — сказал Ельцин слова, которые никогда раньше советских граждане не слышали от своих руководителей.
Тогда еще президент СССР Михаил Горбачев благодарил родителей погибших: «Глядя в эти молодые лица и глаза их родителей, трудно говорить. Но позвольте мне не только от себя, от вас, но и от имени всей страны, всех россиян низко поклониться им, отдавшим жизни, ставшим на пути тех, кто хотел вернуть страну в мрачные времена тоталитаризма, столкнуть в пропасть, привести к кровавой бойне. Спасибо их родителям!»
По указу Горбачева семьи погибших получили единовременно по 250 рублей и автомобиль «Жигули» (осенью 1991 года «Жигули» стоили три годовые зарплаты младшего научного сотрудника НИИ).
Комарь, Кричевский и Усов были и первыми награжденными (в 1992 году) медалью «Защитнику свободной России» — первой государственной наградой Российской Федерации.
Ежегодно в день их гибели проводились траурные мероприятия, в их числе — возложение венков от президента России к могилам Героев на Ваганьковском кладбище и мемориальному камню на Новом Арбате.
В 2004 году традиция была нарушена, и впервые возложения венков от высоких официальных лиц не было. «Я возмущен, — заявил тогда газете «КоммерсантЪ» Александр Усов, отец Владимира Усова. — Власть перестала соблюдать даже минимальные нормы приличия». А мать Дмитрия Комаря, Любовь Комарь, сказала журналисту, что ей «все равно, был венок от Путина или нет». «Мне иногда кажется, что, кроме меня, о гибели Димы все уже забыли», — сказала она. В июле 2012 года президент России Владимир Путин учредил дополнительную ежемесячную выплату для родственников погибших в августовском путче 1991 года.
Илья Кричевский, Дмитрий Комарь, Владимир Усов — кому и о чём говорят сегодня эти имена? Увы, они почти забыты. Между тем это последние Герои Советского Союза и первые Герои России. Во время августовского путча 1991 года эти парни погибли, защищая нашу свободу.
Это случилось в ночь на 20 августа, когда колонна военной техники прорывалась к Белому дому в Москве, чтобы арестовать сторонников демократа Ельцина. 22-летний Комарь залез на БТР, пытаясь забраться в люк и остановить военных. Изнутри в него выстрелили. Его тело отбросило, нога застряла, он свесился с задней стороны бронетранспортёра. БТР остановился, но парню размозжило голову. Его пытался снять с машины Усов и был убит шальной пулей. Кричевского застрелили, когда солдаты выбирались из другого БТР, подожжённого демонстрантами.
Те, кто видел это братоубийственное безумие, понимали: это грань гражданской войны. Кто-то написал, будто кровью на асфальте: «Началась революция» . 22, 28, 37 лет - столько было трём погибшим парням. Через день их объявили героями. Через год забыли. Ещё через год, в ноябре 1993-го, молодая российская демократия сделала то, от чего смогла остановить ГКЧП: из Белого дома, обстрелянного из танков демократической властью, трупы власть вывозила грузовиками. Так ради чего погибли три молодых парня в 1991-м?
Отец погибшего Ильи Кричевского каждый год в ночь с 20 на 21 августа спускается в тоннель на Новом Арбате, где погиб его сын. Но с каждым годом всё меньше людей приходят к мемориалу памяти, который до середины девяностых годов был для Москвы культовым.
А теперь романтики и энтузиасты 1991 года повзрослели и стали циниками - как те, кто их вёл на баррикады.
- Власть забывает, благодаря кому она власть, - вздыхает Марат Кричевский. - Мне один чиновник из московского правительства объяснял, почему он не может участвовать в шествии и панихиде 19-21 августа: «Отношение народа к этой не то революции, не то путчу неоднозначное». Ещё он сказал, что должен «быть с народом, а народ считает, что жертвы были напрасны». Что мне, отцу, ответить? Никакие жертвы не могут оправдать никакие идеалы. И как ни трудно это говорить, но жертвы были не напрасны .
Мать Дмитрия Комаря Любовь настроена так же. Она считает, что от них, безутешных в горе родителей, просто откупились. Им дали бесплатные квартиры и добавили к пенсии по 250 рублей в месяц. Что по тем далёким временам было равно солидной зарплате. Сегодня эта надбавка близка к тем же 250 рублям. Но главное - память об августе 1991 года и романтике той эпохи, когда все ждали свободы, потускнела, а общество пронизано цинизмом и разочарованием.
Кто-то оправдывает ГКЧП и сторонников путча, кто-то с пеной у рта доказывает, что проводить параллель между ГКЧП-91 и расстрелом Белого дома в октябре 1993 года - «это реваншизм коммунистической тирании» . Кто-то помягче и оправдывает Ельцина тем, что он «не имел возможности не расстреливать парламент в 93-м» . Кто-то, из тех, что помудрее, говорит о логике революции, всегда эволюционирующей в диктатуру или хунту. И лишь на её обломках может вырасти или не вырасти что-то цивилизованное. Но тем, кто здесь и сейчас, важнее простые вещи: ни организаторы ГКЧП, ни мятежники из команды Руцкого - Хасбулатова, ни тем более демократы из окружения Ельцина - никто из них не только не погиб в 1991 или 1993 году. Все они сделали карьеры или открыли бизнес, но по-прежнему «страдают за Россию» в чиновничьих креслах, банках или фондах имени себя любимых. И все постоянно мелькают в телевизоре. Седые такие, типа мудрые, все критикуют былых врагов, с которыми потом сидят в кабинетах по соседству или вместе - в закрытых ресторанах. Розовощёкие и упитанные.
Те же, кто поверил их призывам и повёлся на революционные лозунги (вспомните: Гайдар, Руцкой, Немцов, Хасбулатов, Чубайс - всех не перечесть! - звали людей под стены Белого дома, понимая, что им грозит), лежат в земле. Всё, что осталось после них, - детские фотографии у матерей и политические карьеры розовощёких и упитанных. Людей, которым ни за что не доказать, что гибель других обеспечивала им статусы, деньги и власть. Однако понимание того, что романтические идеалы свободы и демократии 1991 года расстреляны в 1993-м, к 2000 году, если не раньше, оформилось в мучительное прозрение - диктатуру коммунистов и обещанную «революционерами» демократию заменила диктатура толстосумов.
Отсюда - настороженное отношение к 19 августа 1991 года и первым трём Героям России. Наверняка пройдут годы, и наступит эпоха следующих переоценок поступка трёх парней, отдавших жизнь за идеалы свободы. Для этого нам самим надо учиться свободе - от страха или равнодушия перед коррумпированной властью, от культа денег, от демагогов, опять зовущих на баррикады. Минимальные сдвиги, но дают шанс выстрадать и выцарапать право на свободу.
Может, кто-то помнит, но в 1993-м всего два человека - молодой артист Евгений Миронов и журналист Александр Любимов - заклинали: «Люди, оставайтесь дома! Не надо выходить ни на чью защиту!» Их не послушали, а сегодня так думают многие. Не все, но - большинство. Сдвиг в головах настолько очевиден, что под антиреволюционные настроения общества подстраиваются новые борцы «за свободу». Они тоже не хотят крови, они говорят исключительно о «мирных выступлениях на Болотной» . И они опять честны - как Ельцин в 1991-м, когда объявил бескомпромиссную войну «против привилегий и коррупции» . Они тоже «бессребреники» - как дочь Ельцина Татьяна, «семьёй» приватизировавшая Кремль и Россию и проедающая те «крохи» в Лондоне. Или как революционер-банкир-двоежёнец, пылко отстаивающий идеалы демократии. Или либерал-телеведущая, владелица ресторанов, совладелица мобильной сети и прочих высокодоходных технологий. Все они опять готовят народные выступления - такие «спонтанные», что даже сайты под них открыты за три месяца до самих акций. Всё по разделам, аккуратно, с фото, ссылками и тегами. Вот только с новыми героями туго. То они Саакашвили, объявленного в Грузии в розыск, поддержат. То в Киеве на горящем Майдане объявятся, а потом оправдываются: я не такая, я жду трамвая. То символом свободы объявят хулиганку Божену Рынску, находящуюся под следствием и домашним арестом, но стойко переносящую революционные лишения в бутиках Парижа и ресторанах Львова.
Ничего не меняется. Поводыри революции всё ведут и ведут людей на чужие баррикады за чужие интересы. А народ (в интерпретации божен рынских - «быдло», в трактовке поутихшей Собчак - «балласт») не ведётся. Нас всё больше интересует не то, что будет на баррикадах, а что будет после них. Какие планы у революционеров по переустройству страны? Кто её будет переустраивать? Зашкаливающую коррупцию на своей шкуре, в отличие бизнес-революционеров, несём. И хотим её снизить, а не допустить к кормушке очередных «борцов» с ней - голодных и амбициозных.
Вот и всё. Просто мы уже не романтики, какими были. И какими были и останутся Дмитрий Комарь, Илья Кричевский и Владимир Усов.
Жаркий август 1991-го. «Лебединое озеро» по телевизору. Москва. Путч. Танки. Дмитрий Комарь. Илья Кричевский. Владимир Усов. Трое молодых ребят, погибших в ночь на 21-е в тоннеле на Садовом кольце, единственные сакральные жертвы и посмертные герои неудавшегося госпереворота. Тогда им было 22, 28 и 37. Сегодня - в другой стране и новом тысячелетии - исполнилось бы уже 47, 53 и 62. Четверть века - это все-таки очень много...
Случайные герои. Так их назовут потом, после окончательной победы демократии. Случайные жертвы... На их месте мог быть любой. Выхваченные из тысячной толпы защитников Белого дома, тем не менее лишь эти трое навсегда остались в новейшей истории России.
Три памятника рядом на Ваганьково. Утром 21 августа родные приходят сюда, приносят цветы. Они познакомились на похоронах, встречаются до сих пор. Все реже, но обязательно раз в год - здесь, на старом кладбище. Уже двадцать четыре августа подряд.
Нет на белом свете больше отцов Владимира Усова и Дмитрия Комаря, мамы Ильи Кричевского. Время притупило боль. Осталась память...
Изнемогая от тоски,
Но за доскою гробовой
Увидел вовсе не покой,
А вечный бой,
Который в жизни только снится.
Илья Кричевский. Поэт
Первый. Дмитрий Комарь
21 августа 91-го. 0 часов 20 минут. Центр Москвы в самодельных баррикадах. Колонна БМП по приказу путчистов прет от Белого дома в сторону Садового кольца. Тысячная толпа, неуправляемое людское море несмело окружает танки... Запрыгивает на броню БМП молодой парень, набрасывает брезент на смотровую щель, чтобы ослепить экипаж... Нападавшего швыряют на землю, раздается выстрел. Но он поднимается и раненый, на нервах бросается на железную махину опять. Десантный люк распахивается от удара, водитель резко дает ходу, парнишка летит вниз. И весь в крови замирает на земле...
Дима очень мечтал летать. Стать летчиком, - вспоминает Любовь Комарь. - У нас же семья военных, муж - майор. Но медкомиссия забраковала сына по здоровью, нашли проблемы с сердцем. А он все равно продолжал ездить на подмосковный аэродром и прыгать с парашютом. Готовил себя в десантники, я об этом знала, волновалась, конечно, но что поделаешь, это был его выбор. В армию он пошел в 17 лет. 6 ноября ему исполнялось 18, однако призыв заканчивался в октябре... И я упрашивала военкома, чтобы его взяли раньше, говорили потом, что я ненормальная, но он слишком хотел попасть в ВДВ, а это можно было сделать лишь в осеннем призыве.
Его провожал весь класс. Кроме двух друзей, которые уже ушли служить. «Не могу сказать, что Димка ходил в любимчиках, бывало, что и срывал уроки. Учителя жаловались, мол, иногда такое скажет, весь класс хохочет и не может остановиться... А вот в комсомол вступать не хотел почему-то. Говорил, туда берут и отличников, и двоечников, без разбору, а это же неправильно, несправедливо».
И сразу стало понятно, что его ждет Афган. Середина 80-х, самое пекло. Три роты в учебке - одну отправляли в Среднюю Азию, вторую - в блатную Чехословакию, третью - в Кабул. «Была возможность его перевести, но Дима отказался... О той войне после возвращения говорил скупо: «Мам, не надо тебе об этом знать, там было слишком страшно». Сын просто жалел мое сердце».
Он был самым обычным парнем, подчеркивает мать. Только очень справедливым. Накануне пообещал ей, что ни за что не пойдет к Белому дому, около которого, как казалось в те дни, собралась вся столица.
Дима действительно не думал никуда идти, - продолжает Любовь Комарь. - Потом уже мне его друзья сказали, как оно было. В рупор закричали, что Руцкой призывает афганцев на защиту демократии в России. А мои уже к метро подходили, чтобы ехать домой с работы. Сын развернулся и сказал товарищам: все, ребята, я пошел, меня зовут. Он же афганец! Но Дима очень переживал, что я стану беспокоиться, у нас была договоренность еще со школы - если задерживаешься где-то, обязательно позвони. Жили мы тогда в подмосковной Истре. Дома телефона еще не было. Так он позвонил заму по тылу в наш военный городок и попросил передать маме, то есть мне, что все в порядке, что он остается ночевать в Москве у одноклассников... Я и не волновалась вроде бы. Ведь предупредил. Но весь вечер ходила точно в прострации, как будто меня таблетками накачали, никогда такого раньше не было... Легла спать в двадцать минут первого. Словно разом отпустило что-то... Как раз тогда, когда его и убили.
Второй. Илья Кричевский
Люк БМП распахивается от удара, водитель дает ходу, незнакомый парнишка резко замирает на земле... Под градом камней и бутылок с бензином экипаж растерзанной БМП, спасаясь, перебегает к соседним машинам. Прикрывая свой отход, палят куда ни попадя. Шальная случайная пуля - и еще один человек падает... Сквозное смертельное в голову. 0 часов 30 минут.
Запись на старой бобине. Самодеятельный вечер поэзии. Собрались на чьей-то кухне. Друзья. Знакомые. Соседи.
«Добрый вечер! Мы очень рады, что вы сегодня пришли сюда. Снимите черные очки, выньте вату из ушей, распахните ваши души», - мягкий молодой голос. Говорящий представляется: «Илья Кричевский, поэт». Пока что мало кому известный. Но это временно. Ему 28. Лермонтова пережил, однако до пушкинских тридцати семи еще почти десять лет, целый век.
Настоящие поэты, как известно, умирают молодыми. Все стихи Ильи - о том.
Спасибо, друг, что говоришь со мной,
Как будто бы с живым,
А я - мертвее мертвеца,
Хотя стучат сердца.
Как будто бы мы просто спим.
Папа у нас - архитектор, довольно успешный, поэтому вопрос не ставился, куда мы с братом пойдем, - конечно, в архитектурный, проторенный путь, достойная, настоящая профессия, не то, что какие-то стихи или театр, которым брат просто бредил, - грустно улыбается Марина Кричевская, сестра Ильи.
Интеллигентная семья. Такая московская-московская. Во время отпуска с родителями на машине в Крым или в Гагры. В пионерский лагерь летом. Читали умные книжки, смотрели хорошее кино.
Черноволосый парень с невероятными глазами. Будто смотрит не на человека, а в самую глубь. Таков Илья на всех фотографиях.
Ночами читал маме свои стихи. Он был особенно близок именно с матерью. Ей сказал, что собирается бросить свой проектный кооператив - и все-таки рискнуть в театральный. Инесса Наумовна Кричевская затем исправно ходила на суд по ГКЧП, не пропускала ни одного заседания, пока не поняла: бесполезно - виновных не найдут.
Говорят, это были политичные годы, все вокруг только и говорили о политике, по телевидению шли трансляции съездов, страна разваливалась, споры какие-то... Вы знаете, лично я не могу ничего такого припомнить. От нас, от нашей семьи, от Илюши все это было очень далеко, - уверяет Марина.
Все проходило мимо Кричевских. Если бы не август 91-го. «Мы искали по больницам и моргам. У него при себе ведь не было документов. Тогда это считалось нормально, без паспорта пойти гулять... Удивительно, но защищать Белый дом Илюша шел как раз целенаправленно. Вместе с приятелем. Когда началась неразбериха в тоннеле, товарищ куда-то делся. Ну да Бог ему судья... Он и на звонки потом не отвечал. Хорошо хоть назвал нашу фамилию, когда Илюшу мертвого забирали. А утром 21-го уже позвонила моя подруга и сказала: по радио говорят про какого-то Кричевского, что он погиб... У нас два года разница. Я была младше его. Тогда, в 91-м. Сейчас, разумеется, старше. Помню, как брат все искал себя. Все метался, метался... Но это в творчестве. А так был совершенно аполитичный, и у меня до сих пор нет ответа на вопрос: почему он туда пошел все-таки, к Белому дому, по какому велению души?
Третий. Владимир Усов
Случайная пуля - сквозное смертельное в голову. Крики: «Сволочь! Подонки! Ты его убил!» Третий мужчина бросается на помощь парню, запрыгнувшему на броню БМП. Пытается увести того из-под гусениц и падает под танк сам, срезанный еще одним выстрелом... 0 часов 40 минут. 21 августа 1991-го.
Начало 50-х. К девочкам пединститута, будущим учительницам, в их московскую альма-матер на 7 ноября пожаловали моряки из Ленинграда. После парада на Красной площади. Подтянутые красавцы в форме остались на торжественный вечер. Затем, естественно, были танцы. Там они и познакомились. Будущий контр-адмирал Александр Усов и его жена Софья, преподаватель русского языка и литературы, родители Владимира Усова.
Поездили мы по Союзу много. Я же ведь за лейтенанта замуж выходила. В Магадане были, в Прибалтике, даже в Белоруссии - там стоял учебный отряд нашей флотилии. А Володя родился в 54-м в латвийском городке Вентспилс, - вспоминает Софья Петровна Усова.
Он был самым взрослым из погибших - 37. Семья, 15-летняя дочь. Это сейчас в таком возрасте еще по ночным клубам скачут, а тогда - вполне себе зрелость.
Под пули, как утверждают свидетели, Усов не лез. Лишь попытался вытащить из-под танка совершенно незнакомого ему человека. Сын офицера - разве мог он поступить иначе?
Может быть, это был как раз Дмитрий Комарь. Или Илья Кричевский...
Танк и человека под ним мотало в разные стороны. Погибшего Владимира Усова хоронили в закрытом гробу. Стоял вопрос о погребении всех троих на Красной площади, среди революционеров и генсеков, но тут уж семьи категорически воспротивились. Сошлись на знаменитом Ваганьковском - тем более, что находится оно неподалеку от места трагедии, пешком можно дойти.
Они не знали друг друга при жизни. До последних своих нескольких секунд. И навсегда оказались связаны после смерти - одной могилой, покрытой гранитом. «Когда я сейчас размышляю об этом, мне кажется, что именно эти три случайные, казалось бы, жертвы и остановили в итоге кровопролитие, не дали случиться еще большей крови, ужаснули всех», - рассуждает Софья Петровна Усова. Ей 86, вся история страны прошла перед глазами.
Из открывшегося люка в темноту выпрыгнул командир, выхватил из кобуры пистолет и с криком: «Я не убийца, а офицер, я не хочу больше жертв, отойдите от машин, солдаты выполняют приказ!» - бросился к стоящей рядом БМП, стреляя на ходу в воздух. Толпа замерла. Танки остановились. (Из воспоминаний очевидцев.)
«Мне тяжело говорить, это был мой единственный сын... Но я смогла пережить его смерть. А что оставалось делать? С мужем мы прожили 57 лет, хорошо прожили, успели сыграть золотую свадьбу. Сейчас у меня уже правнучка подрастает, Милена, ей 12 - Володина внучка».
Реквием для троих
Я, школьницей еще, прекрасно помню те дни: распахнутые настежь окна в каждой квартире - август, жара, включены на полную громкость допотопные ламповые телевизоры. Нескончаемая людская река выплескивается к Ваганьково. А сквозь горечь - какое-то щемящее светлое чувство, что мы все-таки победили. И дальше все будет только хорошо. «Извините, что не уберегли», - басит Ельцин, обращаясь к родителям убитых. И обещает разбиться, но не подвести, сделать так, чтобы память о мучениках жила вечно.
Но Золотые Звезды Героев Советского Союза от Горбачева вручили семьям лишь полгода спустя. Когда и страны-то такой - СССР - уже не существовало на карте. А что потом?
Суд над ГКЧП, который ничем толком и не закончился, обвиняемых отпустили на свободу. Уголовное дело против экипажа злосчастного БМП, подавившего и расстрелявшего в узком тоннеле людей, тоже вскоре прекратили за отсутствием состава преступления.
Если честно, ненависти к этим солдатам у меня не было. За что их судить, они просто выполняли приказ, - разводит руками Любовь Комарь.
В свидетельстве о смерти Илюши стоит причина: пулевое ранение в голову. Но чей был выстрел и с какой стороны, мы, вероятно, так никогда и не узнаем, - говорит Марина Кричевская.
Благодарные власти выделили родителям героев по квартире. В октябре 93-го с балкона на Рублевке Любовь Комарь наблюдала за расстрелом Белого дома. Как будто бы время обернулось вспять, и она заново переживала гибель сына. «Только еще страшнее - так как у меня на глазах».
У Димы была невеста. Маша, - продолжает Любовь Ахтямовна. - Он собирался нас познакомить. Познакомились - на похоронах. У Маши уже свои дети взрослые. У меня внук от младшего сына подрастает... Маша ко мне приезжала несколько раз. Как-то чай пьем, и вдруг выясняется, что ее муж мерзнет на улице. Стесняется к нам зайти. Хотя я рада, что у нее все сложилось хорошо, и Дима был бы этому очень рад. Потому что жизнь продолжается.
Потом были другие войны, великое множество похоронок, колесо вертелось: бандитский беспредел, цинковые гробы из Чечни, тысячи возвращенных матерям убитых мальчиков - на этом фоне случайная смерть троих в августе 91-го кажется призрачной, какой-то ненастоящей. Молодежь, пожалуй, и не вспомнит этих имен.
Единственная пленка засняла момент их гибели. «Сволочь! Подонки! Что же ты делаешь - ты же его убил!»
Сейчас это было бы растиражировано смартфонами, облайкано в соцсетях, обыграно в интернет-мемах.
Мы стали другими. Как и страна. И весь наш мир, шагнувший в третье тысячелетие. Жестче, безжалостнее, равнодушнее. «Эта кровь Володи, Димы и Ильи - она всех ужаснула и... остановила тогда. Но хватило бы трех погибших сейчас?» - задает риторический вопрос Софья Петровна Усова.
Четверть века прошло. Какими бы вы стали, Дмитрий Комарь, Илья Кричевский, Владимир Усов? Неужели такими, как и мы? Или изменился бы этот мир, если бы вы все-таки остались живы...
Архитектор проектно-строительного кооператива «Коммунар» (Москва). Один из трёх погибших защитников «Белого дома» во время августовского путча 1991 года.
Родился в Москве в семье служащего, еврей. В 1980 году окончил московскую среднюю школу № 744 и в 1986 году - Московский архитектурный институт. Работал архитектором в Государственном проектном институте № 6. В 1986-88 годах служил в рядах Советской Армии, младший сержант. Затем работал архитектором в Проектно-строительном кооперативе «Коммунар». Илья Кричевский писал стихи; посмертно они включались в антологии («Строфы века» Евгения Евтушенко и другие).
19-21 августа 1991 года в период деятельности в Москве Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП) И. М. Кричевский находился среди граждан, протестовавших против ввода войск в Москву, и требовавших демократических преобразований в стране. Он погиб в ночь с 20 на 21 августа 1991 года в районе подземного туннеля близ Смоленской площади, где на пересечении улиц Чайковского и Нового Арбата были блокированы восемь боевых машин пехоты (БМП) Таманской мотострелковой дивизии.
Когда граждане, пытаясь остановить движение колонны БМП в сторону Смоленской площади, облили бензином (огневой смесью) БМП № 536, и машина загорелась, то покинувший её экипаж стал под градом камней и металлических прутьев переходить к соседним БМП. Во время посадки в БМП № 521 двое из членов экипажа горевшей машины, прикрывая отход товарищей, делали предупредительные выстрелы в воздух. В этот момент Кричевский, призывая солдат остановиться, сделал шаг в сторону БМП и получил сквозное смертельное ранение в голову.
Указом Президента СССР от 24 августа 1991 года «за мужество и гражданскую доблесть проявленные при защите демократии и конституционного строя СССР» Кричевскому посмертно присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 11659).
Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище, где на его могиле установлен памятник. Памятный знак в честь Кричевского И. М. установлен над подземным туннелем на пересечении Садового кольца с улицей Новый Арбат в Москве.
Награды
Герой Советского Союза
Награждён орденом Ленина, Медаль «Защитнику свободной России» № 2.
Один из последних Героев Советского Союза.