НЕВЕЛЬСКОЙ ГЕННАДИЙ ИВАНОВИЧ
Невельской Геннадий Иванович - адмирал, исследователь реки Амур (1813 - 1876). Образование получил в морском корпусе. В 1848 г. Невельской был в чине капитан-лейтенанта назначен командиром транспорта "Байкал", на котором отправился в дальнее плавание. Невельской задался целью исследовать устье реки Амура, которое в то время не принадлежало России. Невельской заручился поддержкой генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева, но, не дождавшись получения из Санкт-Петербурга Высочайше утвержденной инструкции, Невельской 30 мая 1849 г. вышел из Петропавловска и, обойдя Сахалин с севера, спустился вдоль западного его берега; затем был найден вход в лиман и открыт пролив, названный Татарским. Невельской произвел опись и промер устья Амура и вернулся в Аян. Узнав об открытии, император Николай простил Невельскому его смелый поступок, но в Санкт-Петербурге, куда Невельской прибыл в 1850 г., он испытал ряд неприятностей: министр иностранных дел Нессельроде требовал примерного наказания Невельскому. В середине 1850 г. Невельской вернулся на Дальний Восток и, несмотря на запрещение, предпринял к устью Амура новую экспедицию, закончившуюся присоединением к России всего Приамурского края. Вызванный в Санкт-Петербург, Невельской был представлен особым комитетом к разжалованию в матросы "за неслыханную дерзость", но был помилован государем, назвавшим его поступок "молодецким". Вернувшись на Восток, Невельской в течение 5 лет продолжал обследовать пустынный Амурский край. В 1853 г. Невельской, по повелению из Санкт-Петербурга, занял Сахалин. В 1856 г., назначенный членом ученого комитета морского министерства, Невельской вернулся в Санкт-Петербург. "Записки Невельского" изданы в 1878 г. - См. М. Жданко "Памяти адмирала Г.И. Невельского" (1908); Vera Vend (псевдоним одной из дочерей Невельского), "L"amiral N. et la conquete definitive du fleuve Amour" (П. 1894).
Краткая биографическая энциклопедия.
2012Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое НЕВЕЛЬСКОЙ ГЕННАДИЙ ИВАНОВИЧ в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:
- НЕВЕЛЬСКОЙ ГЕННАДИЙ ИВАНОВИЧ
(1813-76) российский исследователь Дальнего Востока, адмирал (1874). В 1848-49 и 1850-55 исследовал Сахалин (установил, что это остров), низовья р. Амур, … - НЕВЕЛЬСКОЙ ГЕННАДИЙ ИВАНОВИЧ
Геннадий Иванович , русский исследователь Дальнего Востока, адмирал (1874). Родился в семье морского офицера. … - ИВАНОВИЧ в Педагогическом энциклопедическом словаре:
Корнелий Агафонович (1901-82), педагог, д.ч. АПН СССР (1968), д-р педагогических наук и профессор (1944), специалист по сельскохозяйственному образованию. Был учителем … - ИВАНОВИЧ в Большом энциклопедическом словаре:
(Ivanovici) Иосиф (Ион Иван) (1845-1902), румынский музыкант, дирижер военных оркестров. Автор популярного вальса "Дунайские волны" (1880). В 90-х гг. жил … - ГЕННАДИЙ в Большом энциклопедическом словаре:
(? - 1505) новгородский архиепископ в 1484-1504, писатель. Глава кружка церковных публицистов и переводчиков. Участник составления первого в России полного … - ГЕННАДИЙ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
(г. рождения неизвестен - умер 1505), русский церковный и политический деятель. Назначенный в 1484 новгородским архиепископом, Г. должен был стать … - НЕВЕЛЬСКОЙ
НЕВЕЛЬСЌОЙ (Невельский) Ген. Ив. (1813- 1876), рос. исследователь Д. Востока, адм. (1874). В 1848-49 и 1850-55 иссл. Сахалин (установил, что … - ИВАНОВИЧ в Большом российском энциклопедическом словаре:
ИВ́АНОВИЧ (Ivanovici) Иосиф (Ион, Иван) (1845-1902), рум. музыкант, дирижёр воен. оркестров. Автор популярного вальса "Дунайские волны" (1880). В 90-х гг. … - ГЕННАДИЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
ГЕНН́АДИЙ II Схоларий (в миру Георгий) (ок. 1400 - ок. 1468), патриарх Константинопольский в 1453-59; достигнутое им соглашение с султаном … - ГЕННАДИЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
ГЕНН́АДИЙ (?-1505), архиепископ Новгородский в 1484-1504, писатель. Глава кружка церк. публицистов и переводчиков. Участник составления первого в России полного текста … - ГЕННАДИЙ в словаре Синонимов русского языка.
- ГЕННАДИЙ в Полном орфографическом словаре русского языка:
Геннадий, (Геннадиевич, Геннадиевна и Геннадьевич, … - НЕВЕЛЬСКОЙ
Геннадий Иванович (1813-76) , российский исследователь Дальнего Востока, адмирал (1874). В 1848-49 и 1850-55 исследовал Сахалин (установил, что это остров), … - ИВАНОВИЧ в Современном толковом словаре, БСЭ:
(Ivanovici) Иосиф (Ион, Иван) (1845-1902), румынский музыкант, дирижер военных оркестров. Автор популярного вальса «Дунайские волны» (1880). В 90-х гг. … - ГЕННАДИЙ в Современном толковом словаре, БСЭ:
(? - 1505) , новгородский архиепископ в 1484-1504, писатель. Глава кружка церковных публицистов и переводчиков. Участник составления первого в России … - НАИБОЛЬШЕЕ КОЛИЧЕСТВО ПОЛЕТОВ;"ВЛАДИМИР ДЖАНИБЕКОВ И ГЕННАДИЙ СТРЕКАЛОВ" в Книге рекордов Гиннеса 1998 года:
Больше всех - по 5 раз - средисоветских/российских космонавтов летали в космос Владимир Джанибеков -с1978 по 1985 г., и Геннадий … - КОВАЛЕВСКИЙ ГЕННАДИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Геннадий Витальевич Ковалевский (1948 - 2005), протоиерей, настоятель Свято-Сергиевского храма Тулы, благочинный церквей … - ГОЛОЩАПОВ СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Голощапов Сергей Иванович (1882 - 1937), протоиерей, священномученик. Память 6 декабря, в … - ГЕННАДИЙ СХОЛАРИЙ
- ГЕННАДИЙ НОВГОРОДСКИЙ в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Геннадий (Гонзов) (+ 1504), архиепископ Новгородский, святитель. Первый видный противник ереси жидовствующих. … - ГЕННАДИЙ КОСТРОМСКОЙ в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Геннадий Костромской, Любимоградский (+ 1565), игумен, преподобный. Память 23 января, 23 мая … - ГЕННАДИЙ ВАЖЕОЗЕРСКИЙ в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Геннадий Важеозерский (+ ок. 1516), преподобный. Память 9 февраля, в Соборах Санкт-Петербургских и … - ГЕННАДИЙ I КОНСТАНТИНОПОЛЬСКИЙ в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Геннадий I Константинопольский (+ 471), патриарх, святитель. Память 31 августа. Был поставлен … - ГЕННАДИЙ (ЛЕТЮК) в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Геннадий (Летюк) (1874 - 1941), иеромонах, преподобномученик. Память 5 декабря и в … - ГЕННАДИЙ (ДРАНИЦЫН) в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Геннадий (Драницын) (+ 1775), епископ Суздальский и Юрьевский. В миру Драницын Григорий, родился в … - ГЕННАДИЙ (АНТОНОВ) в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Геннадий (Антонов) (1903 - 1996), старообрядческий архиепископ Новозыбковский, Московский и всея Руси, предстоятель Древлеправославной … - ГЕННАДИЙ ГОНОЗОВ (ГОНЗОВ)
Геннадий (Гонозов или Гонзов) - новгородский архиепископ в 1484 - 1504 годы, первый видный противник ереси так называемых жидовствующих. Положение … - ГЕННАДИЙ (ПРЕПОДОБНЫЙ ЛЮБИМОГРАДСКИЙ) в Краткой биографической энциклопедии:
Геннадий - преподобный Любимоградский или Костромской (1565). Сын богатых родителей, в рубище ушел в Комельскую пустынь. Вокруг Геннадия, поселившегося на … - ФИШ ГЕННАДИЙ СЕМЕНОВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
Геннадий Семенович , русский советский писатель. Член КПСС с 1943. Окончил институт истории искусств (1924) … - МЕНДЕЛЕЕВ ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
Дмитрий Иванович , русский химик, открывший периодический закон химических элементов, разносторонний учёный, педагог и общественный деятель. … - НЕВЕЛЬСКИЙ ИЛИ НЕВЕЛЬСКОЙ
(Геннадий Иванович) — известный адмирал (1813—1876), родом из дворян Костромской губернии, учился в морском кадетском корпусе и морских офицерских классах, … - ГЕННАДИЙ ГОНОЗОВ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
(или Гонзов) — новгородский архиепископ (1484-1504) и первый видный противник ереси так называемых жидовствующих. До того он был архимандритом Чудовского … - БАХТИН НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
родился 3 янв. 1796 в Туле. Отец его (см. Бахтин И. И.), человек умный, образованный, высокой честности, но наделенный страстной, … - ГЕННАДИЙ, НОВГОРОДСКИЙ АРХИЕПИСКОП
(Гонозов или Гонзов) ? новгородский архиепископ (1484-1504) и первый видный противник ереси так называемых жидовствующих. До того он был архимандритом … - БАХТИН НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона:
? родился 3 янв. 1796 в Туле. Отец его (см. Бахтин И. И.), человек умный, образованный, высокой честности, но наделенный … - МЕЧТА в Цитатнике Wiki:
Data: 2009-01-07 Time: 15:05:19 * Американская мечта: начать делать деньги, затем делать деньги при помощи денег, и, наконец, делать … - БРЯНЦЕВ в Энциклопедии русских фамилий, тайн происхождения и значений:
- БРЯНЦЕВ в Энциклопедии фамилий:
Типичный пример «географической» фамилии - ее получали выходцы из города Брянска, так же как Брянский, Брянцов, Брянчанинов, Брянчининов, Брянчинов, Брянчиновский, … - СОБОР БЕЛОРУССКИХ СВЯТЫХ в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Собор Белорусских святых - празднование Русской Православной Церкви в честь святых Белорусской земли. Празднуется в 3-ю … - ПСКОВСКАЯ ЕПАРХИЯ в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Псковская и Великолукская епархия Русской Православной Церкви. Адрес епархиального управления: Россия, 180006, Псков, … - ПИВОВАРОВ АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Пивоваров Александр Иванович (1939 - 2006), протоиерей. Родился 8 июня 1939 г. в Бийске … - МОСКОВСКИЙ ПИМЕНОВСКИЙ ХРАМ В НОВЫХ ВОРОТНИКАХ в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Московский храм прп. Пимена Великого (Троицы Живоначальной) в Новых Воротниках. Адрес: 103030, Россия, Москва … - ИОСИФО-ВОЛОЦКИЙ МОНАСТЫРЬ в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Иосифо-Волоцкий монастырь в честь Успения Пресвятой Богородицы, ставропигиальный мужской монастырь, Русской Православной Церкви. … - ЕПИСКОПАТ КОНСТАНТИНОПОЛЬСКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ в Православной энциклопедии Древо:
Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Епископат Константинопольской Православной Церкви - ныне здравствующие архиереи в порядке сана и епископской хиротонии Предстоятель … - ВАСИЛИЙ ПАВЛОВО-ПОСАДСКИЙ в Православной энциклопедии Древо.
Геннадий Невельской
В славной плеяде выдающихся русских мореплавателей XIX века Геннадий Иванович Невельской занимает особое место. В 1849-1856 годы, возглавляя Амурскую экспедицию, этот смелый исследователь совершил крупнейшие географические открытия в районе нижнего течения Амура и северных берегов Японского моря и присоединил к России огромные пространства Приамурья и Приморья.
Геннадий Иванович Невельской родился 23 ноября 1814 года в семье отставного потомственного моряка. Его детство проходило в усадьбе Дракино Солигалического уезда Костромской губернии. В доме Невельских высоко чтились морские традиции. Неудивительно, что с первых дней своей сознательной жизни Геннадий Невельской стал мечтать о море, про которое много и увлекательно рассказывал ему отец. Сосед Невельских — Полозов, высокообразованный по тому времени человек, любивший маленького Геннадия, как родного сына, занялся его воспитанием, и, когда на одиннадцатом году жизни Невельской лишился отца, Полозов помог ему поступить в Морской кадетский корпус. Это знаменательное событие в жизни Невельского произошло 8 апреля 1829 года.
Невельской учился в то время, когда корпус возглавлял выдающийся русский мореплаватель и ученый И. Ф. Крузенштерн, а к преподаванию были привлечены такие крупнейшие отечественные ученые, как М. В. Остроградский и Э. Х. Ленц — люди передовых идей того времени, оказывавшие огромное влияние на своих слушателей.
21 декабря 1832 года, по окончании Морского корпуса, Невельской был произведен в мичманы и оставлен для дальнейшего обучения в офицерских классах. В этом учебном заведении, преобразованном впоследствии в Морскую Академию, слушатели совершенствовали свои знания в области морских наук и практики. Изучая в классах историю России и отечественного флота, Невельской глубоко и всесторонне познакомился с героической эпопеей освоения русскими Сибири и Дальнего Востока.
Особое внимание Невельского привлекло устье Амура. Многие мореплаватели, исследовавшие этот район, утверждали, что устье великой дальневосточной реки несудоходно, как несудоходен и Татарский пролив, который они считали заливом.
Однако молодой офицер не соглашался с этими утверждениями.
«Подобное заключение о реке Амуре и его лимане, — писал он, — не кажется весьма сомнительным, ибо из всех обнародованных сведений и описей… еще нельзя делать об устье реки такого заключения. Более того, невольно рождается вопрос: неужели такая огромная река, Амур, не могла проложить для себя выхода в море и теряется песках, как некоторым образом выходит из упомянутых описей?».
Невельской поставил задачей своей жизни исследование устья Амура и Татарского «залива». Но разрешить эту задачу оказалось весьма трудно. В 1836 году, после окончания офицерских классов, Г. И. Невельской был произведен в лейтенанты.
Ф. П. Литке, занимавшийся в это время воспитанием одного из царских сыновей — Константина, обратил внимание на молодого и способного офицера, и вскоре после окончания классов Невельской был назначен на корабль, плававший под флагом великого князя.
Такое назначение сулило Невельскому блестящую придворную карьеру, но это его не привлекало. Всей душой он стремился на Дальний Восток для исследования устья Амура.
«Амурский вопрос» к тому времени, когда его изучением занялся Невельской, был далеко не новым в научной и политической жизни. Татарский пролив и река Амур в те времена считались несудоходными.
В 1846 году Невельской был произведен в капитан-лейтенанты. Как высокообразованного моряка, имеющего семнадцатилетний опыт плавании, его предполагали назначить на строящийся фрегат «Паллада», которым должен был командовать сам генерал-адмирал, то есть сделать фактически командиром этого корабля. Но к общему удивлению Невельской обратился к великому князю Константину с просьбой о назначении командиром на маленький транспорт «Байкал», предназначенный для перевозки грузов Российско-американской компании из Кронштадта на Камчатку. Просьба была удовлетворена.
В середине июля 1848 года транспорт на месяц ранее намеченного срока пришел в Кронштадт, где принял на борт товары для Петропавловска.
Одновременно Невельской обратился в Главный Морской штаб с просьбой разрешить ему произвести опись юго-восточного берега Охотского моря и исследовать лиман Амура.
Невельскому в его просьбе отказали и только на всякий случай предложили составить инструкцию для производства описи. Представив проект инструкции, Невельской 21 августа 1848 года покинул Кронштадт, надеясь, что за время его переходов на Камчатку инструкция будет утверждена и разрешение на опись будет дано.
Личный состав «Байкала» состоял из четырех унтер-офицеров, двадцати двух матросов, фельдшера, баталера и четырнадцати мастеровых (которых надо было доставить на Камчатку). Помощником Невельского был назначен лейтенант П. В. Козакевич.
Путь корабля лежал через Рио-де-Жанейро, мыс Горн, Вальпараисо и Гавайские острова в Петропавловск, куда «Байкал» прибыл 12 мая 1849 года.
Однако надежды Невельского не оправдались. Вместо утвержденной царем инструкции в Петропавловске ему вручили письмо, в котором сообщалось, что как только инструкция будет утверждена, ее немедленно доставят на Камчатку.
Но Невельской не хотел отступать от задуманного плана и решил ослушаться «высочайшей воли». Он спешно сдал груз и 30 мая повел «Байкал» не в Охотск, как было ему предписано, а к Амурскому лиману. Подойдя 12 июня к восточному берегу Сахалина на 5°3 северной широты, Невельской приказал спустить шлюпку и произвести тщательную опись берега.
На судне началась напряженная работа. Съемке мешали частые туманы и ветры. Так, 19 июня шторм в течение шестнадцати часов держал «Байкал» прижатым к мели у мыса Елизаветы, и только железная воля командира, четкие действия и мужество команды спасли судно от гибели.
Все это заставило Невельского быть более осторожным и, не тратя сил и времени на побочные работы, направиться в Амурский лиман, чтобы выполнить главную задачу своей экспедиции — исследовать лиман и произвести опись юго-восточного берега Охотского моря.
Повернув на юг, «Байкал» 27 июня подошел к мысу Головачева. Отсюда началось вошедшее в историю исследование Амурского лимана, открывшее миру вековую тайну Амура.
Опись лимана производилась одновременно и с транспорта и со шлюпок. Быстрые течения, юго-западные ветры, лабиринт мелей и банок делали этот труд почти непосильным для небольшой команды судна. «Много надобно было энергии, чтобы при таких обстоятельствах твердо идти к намеченной цели», — писал впоследствии об этих днях Невельской.
Чтобы уложиться в назначенный срок, Невельской, посоветовавшись с офицерами, решил произвести рекогносцировочные исследования в двух направлениях — в устье Амура и вдоль западного берега Сахалина.
Выполнение первой задачи было поручено лейтенанту Казакевичу, второй — мичману Гроте. Козакевич, следуя вдоль берега, достиг мыса Табах, за которым перед ним и его спутниками открылось широкое устье Амура. После казака Пояркова это были первые европейцы, увидевшие устье великой реки.
Менее удачной была экспедиция мичмана Гроге. Встретив отмели, тянувшиеся поперек лимана, он вернулся, уверенный в том, что Сахалин — полуостров.
Обрадованный открытием Козакевича, Невельской не поверил сообщению мичмана Гроге о том, что лиман Амура имеет только один северный выход, и 10 июля на трех шлюпках и байдарке с четырнадцатью матросами, тремя офицерами и доктором сам отправился в устье Амура.
От мыса Табах вдоль левого берега Амура Невельской и его спутники поднялись до низменного мыса Куегда, названного ими Константиновским, и, перейдя к противолежащему мысу Мео, пошли обратно вдоль правого берега реки до мыса Пронге, откуда начинался лиман.
Следуя по лиману вдоль берега к югу, искусно обходя мели, отряд Невельского 22 июля достиг самого узкого места лимана. Оказалось, что Сахалин отделяется от материка проливом шириною в четыре мили и глубиною в пять сажен. Это было великое открытие. Тот факт, что Сахалин — остров, а устье Амура — судоходно и имеет два выхода — на север в Охотское море и на юг в Татарский пролив, теперь не вызывал сомнений.
Кроме того, было точно установлено, что в районе Амура нет никаких китайских поселений.
Невельской поспешил послать в Петербург курьера с сообщением об открытиях. Он надеялся, что в Петербурге ему позволят приступить к более подробным исследованиям открытых районов. Но не так-то легко было сломить тех, кому невыгодны были открытия Невельского. Отважный моряк был вызван в Петербург для объяснений. Здесь он узнал, что в декабре 1849 года ему присвоили звание капитана 2-го ранга. Созданный по приказу Николая I «Амурский комитет», возглавляемый Нессельроде, заслушав Невельского, отнесся к его открытиям с недоверием и по настоянию Нессельроде вынес половинчатое решение: создать Амурскую экспедицию во главе с капитаном 1-го ранга Невельским (этот чин был присвоен ему 8 февраля 1850 года) и поручить ей основать зимовье на юго-восточном берегу Охотского моря, но ни в коем случае не «касаться лимана и реки Амура».
Вернувшись на Амур, Невельской вторично нарушил инструкции.
Гиляки рассказывали, что в районе Амурского лимана все чаще и чаще стали появляться иностранные корабли. Стоило какому-нибудь предприимчивому иностранцу основать здесь пост, и бассейн реки Амур, а следовательно, и все еще не исследованные районы южнее его, были бы навсегда потеряны для России. Этого не мог допустить Невельской. Рискуя навлечь на себя недовольство начальства, он решил основать в Амурском лимане первый русский пост и поднять на нем национальный флаг.
Тяжело было на сердце у Невельского. Он хорошо помнил, как холодно приняли в Петербурге его открытия в лимане, и понимал, что вторичное ослушание может стоить ему очень дорого, но шел на это, сознавая, что судьба открытых им земель, их принадлежность русскому народу зависела в тот момент от его действий.
Когда все дела в селении Петровском, основанном Невельским 29 июня 1850 года на побережье залива Счастья, были улажены и погода несколько улучшилась, Невельской вышел на шлюпке вверх по Амуру на поиски места для будущего поста.
Оба берега в этом месте были густо населены. Гиляцкие стойбища различных размеров виднелись почти за каждым поворотом реки. Во многих из них Невельской бывал в прошлом году, и сейчас его узнавали. Но и там, где он не был, русских встречали толпы гиляков Старейшины родов приглашали остановиться у них, угощали матросов и всем своим поведением изъявляли радость по поводу появления русских.
Осмотрев еще раз мыс и прилегающие к нему места, Невельской объявил команде, что на обратном пути здесь будет поставлен пост. Для изучения района он оставил топографа и двух матросов. Выше мыса Куегда Невельской пересек Амур и направился вверх по течению вдоль правого берега. В этих местах русские еще не бывали, но слухи об их прошлогоднем плавании дошли и сюда. Гиляки рассказали, что выше устья Амгуни на правом берегу Амура есть высокие камни, которые, по преданию гиляков, были поставлены «лоча» (русскими) давным-давно, и что гиляки берегут эти камни. Загадочные столбы находились в трех верстах от селения Тырс на правом берегу Амура, они представляли собой высокие естественные скалы. На двух из них Невельской обнаружил русские надписи, высеченные два столетия назад. На одной скале было высечено «1644 год», на другой — «1669 год» и славянская буква «Б». В значении первой надписи сомнения быть не могло: 1644 год был годом плавания по Амуру отважного русского казака Пояркова, следовательно, эту надпись сделали либо он, либо его люди. Надпись являлась новым доказательством ото, что русские первыми открыли Амур.
Расположившись лагерем на мысе Куегда, Невельской приказал матросам поставить здесь небольшую юрту, соорудить пакгауз для товаров и поставить флагшток. Пока шли эти приготовления, он в сопровождении, переводчиков несколько дней объезжал окружающие гиляцкие селения и приглашал жителей 1 августа 1850 года явиться на мыс Куегда, на церемонию торжественного подъема русского флага.
И вот этот день настал. На расчищенной поляне уже возвышались возведенные матросами постройки. Свежий ветер с океана разогнал облака. Яркое солнце отражалось в металлических украшениях праздничной одежды гиляцких женщин и начищенных ружьях матросов, выстроившихся у флагштока.
Ровно в двенадцать часов дня, после того как Невельской коротко объяснил собравшимся смысл происходящих событий, он приказал поднять над открытой им землей русский военно-морской флаг.
Когда торжественная церемония подъема флага окончилась, Невельской передал присутствовавшим гилякам заготовленное им объявление на французском и английском языках:
«От имени Российского правительства сим объявляется всем иностранным судам, плавающим в Татарском заливе, что так как прибрежье этого залива и весь Приамурский край, до корейской границы, с островом Сахалином составляют Российские владения, то никакие здесь самовольные распоряжения, а равно обиды обитающим народам, не могут быть допускаемы. Для этого ныне поставлены российские военные посты в заливе Иской и в устье реки Амура. В случае каких-либо нужд или столкновений с местным населением нижеподписавшийся, посланный от правительства уполномоченным, предлагает обращаться к начальникам этих постов».
Районы южнее Амура и Сахалина вплоть до Корейской границы еще не были исследованы. Многие ученые высказывали предположение, что побережье этих районов не имеет удобных гаваней и вообще не представляет никакого интереса. Невельской предполагал обратное.
Но прежде чем продолжать исследования, надо было явиться в Петербург. Невельской прибыл туда зимой 1850-1851 годов. Сообщение его об основании Николаевского поста (так был назван пост, поставленный им в устье Амура) вызвало возмущение среди правительственных чиновников. Было решено пост ликвидировать, а Невельского за «дерзкие и противные высочайшей воле» действия разжаловать в рядовые. Только благодаря энергичному вмешательству генерал-губернатора Восточной Сибири Н. Н. Муравьева, сумевшего доказать Николаю I необходимость занятия бассейна реки Амур, это решение было отменено. Но одновременно было дано указание ограничить действия Амурской экспедиции.
27 июня 1851 года Невельской в сопровождении членов Амурской экспедиции лейтенанта Н. К. Бошняка, штурманского прапорщика А. И. Воронина, доктора Д. И. Орлова, топографа Попова, служащего Российско-американской компании Березина и тридцати человек команды прибыл в залив Счастья, чтобы продолжать исследование неизвестного края и начать его освоение. Узнав от оставшегося зимовать на берегах Амура прапорщика Орлова о том, что иностранцы подбивали гиляков не пускать русских на Амур, Невельской решил в первую очередь укрепить основанный им в 1850 году пост Николаевский и выделил для этого часть людей во главе с Бошняком.
В феврале 1852 года, когда члены Амурской экспедиции разрабатывали планы своих исследований на летний период, в Петровское приехали с далекой реки Уссури несколько местных жителей. Они рассказали Невельскому о реках Уссури и Суйфус, о возможности выхода по ним к морю. Можно себе представить, как взволновали эти сведения членов Амурской экспедиции, какие заманчивые перспективы открылись перед ними. Но случилось так, что буквально на следующий день пришедшая из Аяна первая зимняя почта доставила из Петербурга распоряжение, подействовавшее на Невельского и его спутников как ушат холодной воды Петербургские чиновники во главе с министром иностранных дел Нессельроде, всячески препятствовавшие работе экспедиции, и на этот раз требовали, как писал Невельской, «не распространять исследований далее земли гиляков, обитающих по Амурскому лиману и в окрестностях Николаевска».
Разгневанный Невельской в ответ на это написал Муравьеву письмо, в котором развил планы своих дальнейших работ, показав себя не только великим исследователем, но и дальновидным политиком. Основываясь на работах экспедиции и только что полученных сведениях, он настаивал на необходимости быстрейшего продвижения к югу, призывая «не следовать указаниям Петербурга, так как при таких мерах… мы легко можем потерять навеки для России этот важный край».
Нарушая директивы Петербурга, Невельской летом 1852 года послал несколько экспедиций, целью которых была подготовка дальнейшего продвижения русских на юг. В результате этих экспедиций были исследованы и описаны район бухты Де-Кастри, озеро Кизи, река Амгунь и другие. Во многих селениях были назначены старшины, которым члены экспедиции оставляли письменные документы, объявлявшие, что весь этот край принадлежит России.
Бошняк летом 1852 года исследовал район между истоками Амгуни и Горина, подпоручик Воронин — Сахалин, другие офицеры — озеро Кизи и бухту Де-Кастри. Результаты экспедиций говорили об одном — необходимо пройти в Де-Кастри и оттуда начать поиски южных бухт.
Осенью 1852 года Невельской разместил несколько складов с продовольствием на пути будущих южных экспедиций. В феврале 1853 года он поручил Бошняку выехать в Де-Кастри, основать там пост и подготовиться к плаванию на юг.
23 мая Бошняком было совершено крупнейшее открытие Амурской экспедиции — найдена южная бухта, названная Бошняком Императорской (ныне Советская Гавань). На берегу бухты Бошняк и его спутники водрузили столб со следующей надписью: «…Гавань императора Николая, открыта и глазомерно описана лейтенантом Бошняком 23 мая 1853 года на туземной лодке со спутниками казаками Семеном Парфентьевым, Киром Белохвостовым, Амгинским крестьянином Иваном Мосеевым».
Отдавая должное этому открытию Бошняка, Невельской впоследствии писал: «Результаты открытий и исследований Н. К. Бошняка были очень важны. Он был первым из европейцев, который дал свету точное понятие о северной части побережья Татарского пролива и обнаружил неточное изображение этой части берега на карте Крузенштерна; он открыл на этом берегу одну из превосходнейших и обширнейших гаваней в свете и узнал, что там находится еще несколько гаваней, чем разрушил сложившееся до этого времени мнение, отразившееся на карте Крузенштерна, что будто бы на всем пространстве этого берега — от залива Де-Кастри до корейской границы — нет не только ни одной гавани, но даже какой-либо бухты, сколько-нибудь удобной для якорной стоянки, почему берег этот считался опасным и недоступным. Наконец, он разрешил окончательно весьма важный вопрос: именно, что жители, обитающие на этом берегу, никогда зависимы не были и китайской власти не признавали».
Открытие Бошняка имело огромное значение для будущего всего края; это вынуждены были понять даже царские чиновники. Под влиянием неоспоримых преимуществ, даваемых результатами исследований Амурской экспедиции, а также в связи с ухудшением взаимоотношений с Англией и Францией и опасностью их вооруженного нападения на Дальний Восток правительство признало важность открытий Амурской экспедиции и необходимость занятия Сахалина и южных гаваней.
Считая ошибочным стремление правящих кругов направить главное внимание экспедиции на освоение только Сахалина, Невельской писал Муравьеву: «Не на Сахалин, а на матерой берег Татарского пролива должно обратить главное наше внимание… Только закрытая гавань на этом побережье, непосредственно связанная внутренним путем с рекою Уссури, обусловливает важность для России этого края в политическом отношении; река же Амур представляет не что иное, как базис для наших здесь действий, ввиду обеспечения и подкрепления этой гавани как важнейшего пункта всего края».
И снова Невельской, этот неутомимый и упорный борец с косностью правительственных чиновников, идет на прямое ослушание: вопреки распоряжениям свыше, он готовит десант не только на Сахалин, но и в Императорскую гавань.
7 сентября 1853 года Невельской во главе так называемого Сахалинского десанта на судне «Николай» вышел из Петровского зимовья.
Командовали десантом майор Буссе и лейтенант 47-го флотского экипажа Рудановский.
19 сентября «Николай» вошел в залив Анива. Основание поста в Императорской гавани имело очень большое значение. Бошняк писал об этом: «Меня посылали в Императорскую гавань с целью основать там опорный пункт для дальнейших наших исследований южного Манчжурского берега и сообщения его с реками Уссури и Амуром».
Бошняк должен был зимой на собаках, весной на байдарках отыскать путь из Императорской гавани к Амуру и Уссури.
29 сентября «Николай» прибыл в Императорскую гавань. Невельской, осмотрев гавань, приказал ставить пост в Константиновской бухте, а сам направился в Де-Кастри, куда должна была прибыть шхуна «Восток», посланная адмиралом Путятиным.
В Де-Кастри Невельской узнал, что шхуна «Восток» за несколько дней до его прибытия сюда ушла в лиман.
Невельской поспешил в Петровское, а «Николай» возвратился в Императорскую гавань, где 7 октября высадил партию Бошняка на первую зимовку в открытой гавани, превратившуюся и в первую трагедию отважных исследователей. Дело в том, что рано нагрянувшие морозы сделали невозможным возвращение в лиман Амура «Николая».
В результате вместо намечавшихся десяти человек в Константиновской бухте осталось на зимовку девяносто (восемьдесят человек должны были, построив пост, уйти на «Николае»), Ограниченные продовольственные запасы, отдаленность от базы снабжения (500 верст), суровая зима сделали зимовку очень тяжелой. В ноябре началась цинга. Подпоручику Орлову, которого Бошняк послал к Невельскому, лишь в марте удалось добраться до Петровского. Невельской, еще в январе 1854 года узнавший от местных жителей о скоплении людей на зимовке Бошняка, отправил к нему на оленях продовольствие, но зимовщики получили его только в марте, когда цинга уже унесла 20 человек. Остальных спас приход 17 апреля корвета «Иртыш», затем барка «Меньшиков» и, наконец, 23 мая, фрегата «Паллада».
Понимая оборонное значение своих открытий, Невельской много сделал для защиты русских берегов Тихого океана от покушений врага.
На горе Чныррах, в Амурском лимане, была построена крепость. Во всех открытых гаванях ставились военные посты. В 1854 году соратник Невельского по открытию устья великой реки П. В. Козакевич организовал отправку вниз по Амуру флотилии в составе семидесяти пяти барж, во главе с пароходом «Аргунь» (первый пароход, построенный на Шилкинском заводе). 14 мая флотилия пошла вниз по Шилке. 14 июля она в полном составе была уже в Марнинске, где первых поселенцев открытого им края встретил Невельской.
16 мая 1858 года был заключен Айгунский договор с Китаем, который окончательно закрепил за Россией все открытые Невельским земли в бассейне Амура и в Татарском проливе.
Все эти мероприятия по укреплению морских границ русского Дальнего Востока оправдали себя уже в 1854-1855 годы во время Крымской войны, когда англо-французы, не ограничиваясь наступлением на черноморскую твердыню России — Севастополь, сделали попытку атаковать и главную базу Сибирской флотилии — город Петропавловск-Камчатский. Первая атака Петропавловска летом 1854 года была героически отбита защитниками города под руководством В. С. Завойко. Весной 1855 года, чтобы сохранить силы защитников тихоокеанских побережий, Завойко эвакуировал гарнизон и корабли флотилии в Николаевск-на-Амуре. Англо-французы, не зная об открытии устья Амура и основании здесь нового порта, не смогли найти русские корабли, а их попытки атаковать ряд пунктов на берегу Татарского пролива были отбиты гарнизонами созданных Невельским постов.
Открытия Невельского и его спутников, их работу по освоению открытого края по достоинству сумели оценить лишь немногие современники. Наслушавшись всяких ужасов и небылиц, многие офицеры неохотно шли служить на Амур. И тем большими были изумление и радость тех, которые шли служить на Амур из патриотических побуждений и находили здесь дружный коллектив простых русских людей, отдавших все свои силы освоению нового края. Душою этого коллектива были Невельской и его жена — Екатерина Ивановна, героическая русская женщина, переносившая вместе с мужем все трудности и невзгоды, выпадавшие на долю членов Амурской экспедиции.
Значительную часть первых поселенцев Амура, вынесших на своих плечах всю тяжесть освоения сурового края, составляли солдаты и матросы. Сам Невельской и другие офицеры экспедиции высоко ценили эту самоотверженность простых русских людей.
«Вся тягость здешних казенных работ, — писал один из участников Амурской экспедиции, — лежит на бедных солдатах. Зимой по грудь в снегу вытаскивают они из лесу бревна, летом работают в тайге над просеками или же бревнами, и тогда бывает им еще труднее от мошки… Без преувеличения можно сказать, что все здешние постройки и огороды смочены солдатским потом».
Именно эту созидательную сторону деятельности русских людей на берегах Тихого океана подчеркивал Энгельс, писавший в статье «Успехи русских на Дальнем Востоке»: «Русские завладели территорией к Северу от Амура и большей частью берега Манчьжурии к югу от этой реки, укрепились там, произвели изыскания для железнодорожной Ливии и начертали планы городов и гаваней».
Простые русские люди не жалели сил для дальнейшего освоения и укрепления русской дальневосточной земли.
Но Геннадию Ивановичу Невельскому не пришлось участвовать в этой созидательной деятельности. После окончания работ Амурской экспедиции в 1856 году он был отозван с Дальнего Востока и служил на различных должностях. В 1864 году Невельской был произведен в вице-адмиралы, а десять лет спустя — в адмиралы. 17 апреля 1876 года Невельской умер.
Царские чиновники делали все, чтобы замолчать его великие открытия. Несколько десятилетий имя Невельского почти не упоминалось даже в работах, посвященных Дальнему Востоку. Поэтому особенно большое значение для всех, кто дорожил славой и честью родины, имели выступления в печати А. П. Чехова в защиту первенства открытий Невельского и его соратников. Чехов называл Невельского «замечательным русским человеком». Он писал: «Это был энергичный, горячего темперамента человек, образованный, самоотверженный, гуманный, до мозга костей проникнутый идеей и преданный ей фанатически, чистый нравственно».
Чехов с горечью отмечал, что официальная Россия не только не оценила подвиги русских офицеров, но и предала забвению их имена. Смелым упреком царизму стали следующие гневные слова писателя: «Интересно, что на Сахалине дают названия селениям в честь сибирских губернаторов, смотрителей тюрем и даже фельдшеров, но совершенно забывают об исследователях, как Невельской, моряк Корсаков, Бошняк, Поляков и многие другие, память которых, полагаю, заслуживает большего уважения и внимания, чем какого-нибудь смотрителя Дербина, убитого за жестокость».
Г.И. Невельской, известный исследователь Дальнего Востока, родился 23 ноября (5 декабря) 1813 года в селе Дракино Солигаличского уезда Костромской губернии, в дворянской семье. Он окончил Морской кадетский корпус (1832) и офицерские "классы" (1836). В 1836 году в чине лейтенанта Невельской был назначен служить на эскадру Ф.П. Литке. До 1846 года служил на кораблях в Северном, Балтийском и Средиземном морях. В 1846 году совершил плавание вокруг Европы. В 1847 году стал командиром военно-транспортного корабля "Байкал". В 1848-1849 годах Невельской на корабле "Байкал" прошел с грузом из Кронштадта вокруг мыса Горн в Петропавловск-Камчатский, затем вышел в Охотское море, исследовал и составил описание Сахалина, доказав, что Сахалин - остров, а не полуостров (как ранее считалось), исследовал Сахалинский залив, Татарский пролив, низовья Амура и другие районы Дальнего Востока. За эти исследования и открытие мореходного входа в устье Амура 6 декабря 1849 года он был произведен в капитаны II ранга. Летом 1850 года Г.И. Невельской основал пост Николаевский (ныне г. Николаевск-на-Амуре).
Где раз поднят русский флаг, он уже спускаться не должен!
Невельской Геннадий Иванович
25 августа 1854 года "за отличное исполнение особых Высочайших повелений в Нижнеамурском крае, производившихся с ничтожными средствами в пустынных и отдаленных местах, среди дикарей и сопряженных с неимоверными лишениями и постоянной опасностью для жизни, особыми трудами, бдительностью и отважностью, за распространение российского влияния на народы, обитающие на острове Сахалин и на берегах лимана реки Амур, южных берегах Охотского моря, берегах Татарского пролива, и заложившего этими действиями основание для присоединения к России всего Приамурского и Уссурийского краев" Г.И. Невельской был произведен в контр-адмиралы.
В 1855 году Невельской был назначен начальником штаба морских сил при генерал-губернаторе, но 10 декабря 1856 года из-за трений с Адмиралтейством был отстранен от своей должности и отозван в Петербург; в 1857 году назначен главой Ученого отдела Морского технического комитета. В 1857-1876 годах составлял инструкции для командиров кораблей, отправлявшихся на Дальний Восток, редактировал статьи для "Морского сборника", участвовал в работе Русского географического общества, Общества содействия русскому торговому пароходству, работал над книгой "Подвиги русских морских офицеров на крайнем Востоке России".
Активная деятельность Г.И. Невельского, понимавшего важное экономическое и стратегическое значение освоения Восточной Сибири, предопределила учреждение правительством России постоянной Амурской экспедиции для изучения Амура, Приамурья, о. Сахалин, Уссурийского края и других районов Дальнего Востока.
За отличную и усердную службу Г.И. Невельской был награжден орденами Св. Станислава IV степени (1838), Св. Анны III степени (1841), Св. Владимира IV степени (1850), Св. Анны II степени с Императорской короной (1853), Св. Владимира III степени (1853), Св. Станислава I степени (1855), Св. Анны I степени и пожизненным пенсионом в 2 тыс. рублей серебром в год (1858). 1 января 1864 года Г.И. Невельской был произведен в вице-адмиралы, а в начале 1874 года - в полные адмиралы.
Именем Невельского названы пролив и залив на Дальнем Востоке, мыс, гора на Сахалине, город (1846), подводная гора в Тихом океане, одна из улиц Кинешмы, крейсер "Адмирал Невельской" (1913).
В 1860-1876 годах жил в родовой усадьбе Рогозиниха Кинешемского уезда.
Адмирал скончался 17 (29) апреля 1876 года в Санкт-Петербурге и был погребен на кладбище Новодевичьего монастыря. Позже рядом с адмиралом была похоронена его вдова - Екатерина Ивановна Невельская (1834-1879). Два одинаковых белых креста на 7-й дорожке (16 участок) не заметить невозможно.
"Сделанные Невельским открытия неоценимы для России; множество предшествовавших экспедиций в эти края [Амурский край, Сахалин, Дальний Восток] могли достигнуть европейской славы, но ни одна не достигла отечественной пользы, по крайней мере в той степени, как исполнил это Невельской".
(Н.Н. Муравьев, генерал-губернатор Восточной Сибири, 1849)
(1814-1876)
Имя мореплавателя Геннадия Ивановича Невельского неразрывно связано с освоением реки Амур и с присоединением к России огромных пространств Приамурья и Приморья.
До исследований Г. И. Невельского многие ошибочно представляли, что полноводный Амур в своем устье становится несудоходным и у самого выхода в океан теряется в песках. Известные мореплаватели Лаперуз и Браутон, плававшие в Татарском проливе, своим авторитетом закрепили это неправильное представление, а также сообщили, что Сахалин якобы соединен узким перешейком с материком. На основании этих сведений были изменены карты, составленные первыми русскими путешественниками и открывателями земель на Дальнем Востоке. Авторитет Лаперуза и Браутона, несомненно, оказал влияние и на замечательного русского путешественника , который во время плавания в южной части Охотского моря в 1805 г. также пришел к заключению, что Сахалин не является островом.
Г. И. Невельской, один из образованнейших русских моряков своего времени, в результате кропотливых исследований пришел к убеждению, что Сахалин является островом и что устье Амура доступно для морских судов. Для доказательства этого он на свой страх и риск совершил подлинный подвиг: вошел в устье Амура, исследовал его, спустился на юг и достиг широты, до которой с юга доходили Лаперуз и Браутон, доказав тем самым, что Сахалин – остров и что устье Амура доступно для морских судов, и одновременно присоединил к России громадный Приамурский край.
Геннадий Иванович Невельской родился 6 декабря 1814 г. в семье отставного моряка. Детство Г. И. Невельской провел в старинной усадьбе Дракино Солигаличского уезда, Костромской губернии. Рано осиротевший и предоставленный самому себе мальчик много читал, пользуясь не только книгами, имевшимися в родительском доме, но и библиотекой соседнего помещика Полозова, по тем временам человека образованного. Полозов полюбил любознательного мальчика и заботился о его образовании; мальчик знакомился со славным прошлым своей родины, читал описания первых русских путешествий, совершенных отважными землепроходцами и мореплавателями. С раннего детства в глуши костромских лесов будущий мореплаватель уже мечтал об открытии новых земель.
Когда мальчику минуло 15 лет, он, по семейной традиции, был отдан в Морской корпус, что вполне соответствовало и его самым горячим желаниям. Директором Морского корпуса в то время был И. Ф. Крузенштерн.
Преподавание гуманитарных наук в корпусе, введенное при И. Ф. Крузенштерне, намного расширяло кругозор воспитанников. В годы пребывания Г. И. Невельского в корпусе там были еще живы традиции моряков-декабристов, и юноши тайком читали запрещенную литературу.
Занятия Г. И. Невельского в корпусе проходили очень успешно, и после окончания он в числе лучших учеников был оставлен в Офицерских классах. Эти классы были созданы И. Ф. Крузенштерном и впоследствии преобразованы в Морскую академию. Преподавание в новом учебном заведении было поставлено образцово. Лекции читались лучшими русскими учеными; так, механику читал М. В. Остроградский, физику – Э. X. Ленц и др.
Летние месяцы молодые офицеры обычно находились в плавании, приобретая необходимые навыки кораблевождения на линейных кораблях, на фрегатах и командуя легкими гребными судами. Уже в те годы наметился жизненный путь будущего исследователя и открывателя новых земель. В обширной библиотеке и морских архивах Г. И. Невельской имел возможность знакомиться с интереснейшими материалами путешествий, начиная от первых «сказок» отважных русских землепроходцев и кончая отчетами современных ему путешественников. Больше всего интересовали молодого моряка открытия русских в Сибири и на Дальнем Востоке.
Как и в корпусе, Г. И. Невельской неизменно заслуживал самую высшую оценку преподавателей, а его замечательные способности в кораблевождении обратили на него внимание таких мореплавателей, как Ф. П. Литке и Ф. Ф. Беллинсгаузен. Когда в 1836 г. он с отличием закончил Офицерские классы, Ф. П. Литке взял его на свой корабль, который шел под флагом десятилетнего великого князя Константина. В это время знаменитый русский мореплаватель Ф. П. Литке по царскому распоряжению, оставив свои замечательные исследования, должен был обучать этого десятилетнего «генерал-адмирала» искусству управлять российским флотом. В течение десяти лет (1836-1846 гг.) Г. И. Невельской плавал в Балтийском, Северном и Средиземном морях и во всех тонкостях постиг морскую науку. Редкие месяцы пребывания на суше и все свободное время на корабле он посвящал кропотливым занятиям: сличал старинные морские карты, изучал пухлые папки бесчисленных проектов, касающихся Амура, а также изучал проблемы дальневосточных рубежей России, на протяжении столетий тревожившие многие русские умы.
После детального изучения амурского вопроса Г. И. Невельской пришел к твердому убеждению, что никто из исследователей в устье Амура и в его лимане не был и что предположения выдавались за факты. Свои утверждения Г. И. Невельской основывал главным образом на сведениях, почерпнутых им из записей о путешествиях Василия Пояркова и Хабарова, которые еще в 1644 г. сообщили о судоходности нижнего течения Амура и его лимана, а также о том, что сахалинские земли от материка отделяет пролив.
В 1846 г., возвратившись из плавания, Г. И. Невельской стал членом только что созданного по инициативе Ф. П. Литке Русского географического общества. На одном из заседаний общества Г. И. Невельской встретился с бывшим преподавателем, морским офицером А. П. Баласогло, вольнолюбивый нрав которого сказывался еще в корпусе. Баласогло, в течение нескольких лет разрабатывал проект тихоокеанской экспедиции. По его мнению, оборона тихоокеанских рубежей России и снабжение товарами целого обширного края зависели от правильного разрешения амурско-сахалинского вопроса. Г. И. Невельской был счастлив, найдя единомышленника, и с радостью согласился помогать ему в разработке проекта, а затем участвовать в экспедиции. Однако проект Баласогло не встретил сочувствия в высших сферах, – благоприятное разрешение хлопотливого амурского вопроса ущемляло сухопутную кяхтинскую торговлю, в которой участвовали многие сановники. Кроме того, царских министров, особенно министра иностранных дел графа Нессельроде, пугали дипломатические осложнения, которые, по их мнению, могли возникнуть, как только Россия проявит интерес к своему Дальнему Востоку.
Энтузиасты не пали духом от этой неудачи и стали изыскивать способы служить родине вопреки царским властям. В 1848 г. Г. И. Невельской получил, наконец, чин капитан-лейтенанта, давший ему право стать командиром корабля. В морских кругах никто не сомневался, что такой знаток военно-морского дела, как Г. И. Невельской, будет назначен на один из лучших кораблей флота. Но, к удивлению и друзей и недругов и самого генерал-адмирала, Г. И. Невельской впервые за все совместные с великим князем плавания обратился к нему с неожиданной просьбой о назначении на маленькое транспортное судно «Байкал».
Транспорт «Байкал» должен был следовать с грузами к далеким камчатским берегам. План Г. И. Невельского был остроумен и прост: отвезти как можно быстрее грузы на Камчатку, а оставшееся навигационное время употребить на плавание к амурским берегам. По его расчетам, сдав грузы, он мог успеть провести исследования устья и лимана Амура.
Парусное судно «Байкал» еще строилось, когда Г. И. Невельской был назначен его командиром. Наблюдая за постройкой корабля, он добился спуска его на воду в рекордно короткий срок. Тщательно наблюдая за подготовкой грузов к отправке, Г. И. Невельской сразу нажил себе врагов, навсегда затаивших злобу против настойчивого и честного командира, загружавшего транспорт для далеких колоний первосортными товарами. Но он не обращал внимания на возню, завязавшуюся вокруг него, будучи занят одной мыслью: как получить разрешение на дополнительное плавание. Его беседы с начальником морского штаба князем А. С. Меньшиковым привели к тому, что, прощаясь с моряком, тот оставил ему проблеск надежды на «высочайшее» разрешение. Перед отплытием «Байкала» в кругосветное путешествие состоялась встреча Г. И. Невельского с генерал-губернатором Восточной Сибири Н. Н. Муравьевым, в распоряжение которого поступал командир любого транспорта, везущего грузы в Восточную Сибирь и на Камчатку. Умный и дальновидный Муравьев оказал исследователю полное свое содействие. Окрыленный вниманием и обещанной поддержкой Муравьева, Г. И. Невельской отправился в плавание.
В небывало короткий срок – через 8 месяцев и 23 дня по выходе из Кронштадта, «Байкал» вошел в Авачинскую гавань и встал на рейде в Петропавловске. Начальник Камчатки, рапортуя Меньшикову, сообщал, что «Байкал» прибыл на 3 месяца раньше, чем прибывали обычно корабли, и что команда была совершенно здорова, – явление редкое по тому времени. Начальник указывал также, что вместо обычной рвани и гнили на Камчатку прибыли грузы самого лучшего качества.
Благополучно сдав в Петропавловском порту все привезенные грузы, Г. И. Невельской с нетерпением ждал обещанной инструкции, утвержденной царем. Время шло, задерживаться больше было нельзя, и он решил начать плавание на свой страх и риск.
Собрав своих помощников и не скрывая могущих быть последствий, он изложил им свой план. Все, как один человек, пожелали следовать за своим командиром. Так начался славный подвиг русских морских офицеров на крайнем востоке России.
11 июня 1849 г. «Байкал» вышел в океан, а 24 июня был уже в водах Охотского моря и достиг восточных берегов Сахалина. Обогнув остров с севера, Г. И. Невельской стал спускаться на юг вдоль западного берега Сахалина. Берега и море были незнакомы, поэтому продвигались медленно, с большой осторожностью. Войдя в амурский лиман. Г. И. Невельской приступил к его описи с корабля. Множество мелей и встречные южные ветры, с которыми маленькому транспорту было трудно бороться, заставили его встать на якорь и дальнейшие исследования вести со шлюпок. Промеры в устье Амура, произведенные с трех шлюпок, показали, что вдоль правого берега глубины значительны и что устье Амура доступно для входа морских судов с Охотского мора с глубиной на баре в 12 футов и с Татарского пролива с 15-футовым баром. Затем Г. И. Невельской направился на юг и доказал, что между материком и Сахалином существует узкий пролив шириной в 7 километров с глубинами от 6 до 15 метров. Впоследствии этот пролив был назван его именем.
Так было рассеяно вековое заблуждение.
15 сентября «Байкал» вернулся в Петропавловск, и на другой же день специальный курьер помчался в Петербург с рапортом капитана 2-го ранга Г. И. Невельского о результатах исследований.
Рапорт произвел в Петербурге впечатление грома среди ясного неба. Министр иностранных дел граф Нессельроде, военный министр граф Чернышев и адмирал Врангель не верили изложенному в рапорте и, считая «проступок» Г. И. Невельского прежде всего дерзким, требовали его наказания.
Петербург неприязненно встретил «самовольного» открывателя (инструкция Невельскому хотя и была подписана царем, но гораздо позже отплытия Невельского на Амур). После бесконечных и унизительных для мореплавателя расспросов и проверок его открытиям как будто и поверили, но никаких мер к освоению Приамурья принимать не собирались.
С большим трудом удалось Г. И. Невельскому добиться разрешения основать хотя бы зимовье в открытом им заливе Счастья на Охотском море. Перед отъездом Г. И. Невельским был получен приказ, где было сказано: «Ни под каким видом и предлогом не касаться лимана и реки Амура». Так с первых шагов своей деятельности Г. И. Невельской столкнулся с противодействием той же сановной клики, которая провалила и проект Баласогло.
В Петербурге Г. И. Невельского, кроме неприятных передряг с министрами, ждал еще один удар: по делу Петрашевского был арестован его друг и единомышленник Баласогло.
Ему самому, несомненно, грозила та же участь, если бы он не находился столько времени в кругосветном плавании и если бы Баласогло не сумел так построить свои показания, что вопрос о неблагонадежности Г. И. Невельского сам собой отпал.
Снова с небольшой группой офицеров и тщательно подобранной командой отправился Г. И. Невельской в Охотское море. Заложив зимовье Петровское в заливе Счастья, он отправился на двух шлюпках в Амур, где в 100 километрах от устья высадился на мысе Куегда.
Под барабанный бой и салют из двух стареньких фальконетов 13 августа 1850 г. был поднят на мысе Куегда русский флаг. При флаге было оставлено шесть человек из команды, которым Г. И. Невельской вручил документ на трех языках. «От имени Российского Правительства,– говорилось в этом документе, – сим объявляется всем иностранным судам, плавающим в Татарском заливе, что так как прибрежье этого залива и весь Приамурский край до Корейской границы с островом Сахалином составляют Российские владения, то никакие здесь самовольные распоряжения, а равно обиды обитающим народам не могут быть допускаемы. Для этого ныне поставлены русские военные посты, В заливе Искай и на устье реки Амур. В случае каких-либо нужд или столкновений с местным населением нижеподписавшийся, посланный от правительства уполномоченным, предлагает обращаться к начальникам этих постов».
Первый русский пост в устье Амура был назван Николаевским (ныне город Николаевск-на-Амуре), Г. И. Невельской писал впоследствии: «После двух веков снова начали раздаваться наши выстрелы на берегах реки Амур, но эти выстрелы раздавались не для пролития крови и не для порабощения и грабежей местного населения. Нет, выстрелы 1850 г. раздавались для приветствия русскому знамени. Эти выстрелы приветствовали победы над вековым заблуждением!»
Специальную статью «Русские на Амуре» посвятил амурскому вопросу Н. А. Добролюбов, который дал высокую оценку деятельности Амурской экспедиции Невельского. «Общественное внимание не только в России, – писал Н. А. Добролюбов, – но и в целой Европе обращено теперь на Приамурский край, которого естественное значение ныне еще более увеличивается при открытии Китая для торговых сношений Европы. Наши читатели, без сомнения, знают уже из газет все подробности, объясняющие мирные завоевания нами этого богатого края. Важность этого завоевания, совершенного без кровопролития и без всякого участия военной силы, путем чисто дипломатическим, достаточно оценена всей Европой».
Когда в высших кругах Петербурга стало известно о новых самовольных действиях дерзкого моряка, правительство не на шутку всполошилось. И опять за «самовольные» действия он был вызван в Петербург. Особым комитетом под председательством Нессельроде было решено Г. И. Невельского разжаловать в матросы, а Николаевский пост упразднить. Но дело было сделано. За действиями Г. И. Невельского следили и друзья и недруги России. Здравомыслящие люди постарались внушить царю, что уход русских с Амура западными державами будет теперь расцениваться как доказательство слабости России. И царь вместо подписи на приказе о снятии Николаевского поста наложил резолюцию: «Где раз поднят русский флаг, он уже опускаться не должен». Разжалование в матросы также не состоялось.
Правительству приходилось, скрепя сердце, соглашаться хотя бы на какие-нибудь дальнейшие шаги в отношении Амура. По настоянию Г. И. Невельского и его покровителей – генерал-губернатора Муравьева и министра внутренних дел Перовского была создана Амурская экспедиция. Начальником этой экспедиции был назначен капитан 1-го ранга Г. И. Невельской.
Но комитет министров все еще не сдавал своих позиций к в постановлении, касавшемся Амура, было указано: «Оставить Николаевский пост в виде лавки Российско-Американской компании, но никаких дальнейших шагов в этой области не принимать».
У Г. И. Невельского накопился уже богатый опыт в обращении с подобными инструкциями и указами. Отправляясь в свой третий рейс на Амур уже как начальник Амурской экспедиции, он разработал точный план освоения всего Приамурья и острова Сахалин. В этой экспедиции приняла участие его молодая жена Екатерина Ивановна. Гуманное отношение Екатерины Ивановны к местному населению оказало неоценимые услуги в освоении Приамурья. Екатерина Ивановна Ельчанинова, в замужестве Невельская, была одной из тех беззаветных героинь, которыми вправе гордиться русский народ.
Во время следования Амурской экспедиции из Охотска к заливу Счастья затонул один из двух кораблей экспедиции, барк «Шелохов», но благодаря распорядительности его командира лейтенанта Мацкевича и люди, и все грузы были спасены.
Немедленно по прибытии на пустынную песчаную косу Петровского зимовья участники экспедиции, состав которой постепенно расширялся, приступили к работам. Помощниками Г. И. Невельского были офицеры морского флота Н. К. Бошняк, Д. И. Орлов, Н. М. Чихачев, Н. В. Рудановский, местные жители гиляк Позвейн и тунгус Афанасий, гижигинские казаки С. Парфентьев, К. Белохвостов и И. Васильев, топограф Попов, приказчик Российско-американской компании Березин и рядовые матросы. Весь малочисленный состав героической экспедиции в неимоверно тяжелых условиях голода и холода, на самые минимальные средства осуществил всю обширную программу работ, намеченных Г. И. Невельским.
Сводя счеты с «неистовым» капитаном, его враги на второй год пребывания экспедиции на Амуре пытались голодом затормозить ход ее работы. Люди стали умирать от цинги, погиб и первый ребенок Невельских. Однако работы продолжались. Умелое руководство Г. И. Невельского и неизменно благожелательное отношение местного населения помогли изменить к лучшему трагическое положение людей, забытых на краю земли. Результаты экспедиции уже за первый год были громадны. Впервые были обследованы и нанесены на карту обширные пространства Приамурья, были исправлены карты побережья от залива Де-Кастри и до устья Амура. В следующем, 1852 г. Г. И. Невельской, несмотря на особое правительственное распоряжение – не касаться озера Кизи и залива Де-Кастри, занял и селение Кизи и Де-Кастри. А самый юный участник экспедиции Н. К. Бошняк исследовал северную часть острова Сахалин и впервые его пересек.
В 1853 г. было сделано одно из самых замечательных открытий Амурской экспедиции: была найдена одна из лучших в мире гаваней, названная Императорской (ныне Советская). Открытие это было сделано 4 июня лейтенантом Н. К. Бошняком, обнаружившим ранее на Сахалине каменный уголь.
1853 г. стал и годом перелома отношения царского правительства к дальневосточному вопросу. Причиной изменения было получение достоверных сведений о том, что две большие американские эскадры отправились к побережьям Татарского пролива для подыскания постоянной базы для своей китобойной флотилии, а также слухи о надвигающейся войне.
Г. И. Невельской получил приказ занять и Кизи, и Де-Кастри, а также основать посты на Сахалине. Для этих действий был прислан транспорт «Николай» с людьми и грузами. Так как и Кизи, и Де-Кастри были уже заняты, то Г. И. Невельскому оставалось только произвести занятие южного Сахалина. И это предприятие было им блестяще выполнено. В заливе Анива был основан русский военный пост, названный Муравьевским.
Вся деятельность Г. И. Невельского в последующие годы войны была направлена на то, чтобы удержать за Россией ее Дальневосточный край; только Амур и реки его бассейна могли служить самыми короткими и удобными путями сообщения центра Сибири с Тихим океаном; только по Амуру можно было перебросить туда достаточное число войск и снаряжения.
После длительных обсуждений царская канцелярия дала разрешение на сплав по Амуру всего необходимого. Генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев распорядился наибольшую часть прибывших в устье Амура людей и грузов перебросить в Петропавловск-Камчатский, считая, что этот пункт явится основным пунктом нападения противника. В этом он оказался прав. Превосходящие силы англо-французского флота дважды 20 и 24 августа 1854 г. пытались высадить десант в маленьком плохо защищенном Петропавловске, но были отражены с большими для себя потерями. После этого флот, гарнизон Петропавловска, руководимый В. С. Завойко, и все его жители были срочно переброшены в Николаевск-на-Амуре. Поражение у Петропавловска было воспринято в Лондоне и Париже как оскорбление, и 19 мая 1855 г. англо-французский флот вновь появился перед Петропавловском. Но Петропавловск к этому времени уже был пуст. Русская эскадра с гарнизоном и припасами 5 апреля 1855 г. ушла в Татарский пролив и оттуда на Амур.
Неприятельская эскадра бросилась в погоню, но ничего не нашла. «Неприятель, – писал Г. И. Невельской,– был твердо убежден, что в лиман из Татарского пролива войти невозможно, – из-за сплошной отмели, соединяющей Сахалин с материком. Этим обстоятельством оправдывался впоследствии начальник неприятельской эскадры».
Таким образом, благодаря открытию пролива между Сахалином и материком, а также благодаря непоколебимой настойчивости Г. И. Невельского русские корабли были спасены.
Скандальное положение, в которое попал начальник английской эскадры коммодор Эллиот, долго разбиралось английскими газетами, но истина обнаружилась слишком поздно: в Англии и Франции имелись тогда карты Лаперуза и Браутона, по которым «чудесное» исчезновение русских кораблей из-под носа противника казалось необъяснимым.
В открытых Г. И. Невельским гостеприимных водах русская эскадра нашла надежный приют, в то время как блокировавшие Охотское побережье суда противника до поздней осени тщетно ожидали ее появления.
Как только закончилась война, Амурская экспедиция была закрыта. Начальником нового края был поставлен контр-адмирал В. С. Завойко.
Г. И. Невельской, назначенный начальником штаба Муравьева, прекрасно понимал, что это назначение фактически является отставкой. И действительно, когда Муравьев со всей своей свитой возвратился в Иркутск, Г. И. Невельской остался на Амуре в качестве частного лица без всяких служебных обязанностей.
Летом 1856 г. он покинул край, в освоение которого вложил так иного сил. Жесток был удар, нанесенный Г. И. Невельскому, но ни он, ни его верная спутница не пришли в отчаяние: вопреки всему цель их жизни была достигнута. Край заселялся, застраивался. О принадлежности этих огромных земельных пространств России ни у кого не было сомнения. Еще так недавно считавшиеся несудоходными воды нижнего Амура бороздили глубоко сидящие суда самой различной оснастки.
Последние 20 лет жизни Г. И. Невельского прошли в Петербурге. Правда, он был произведен в адмиралы и назначен членом Морского технического комитета – ничего лучшего для этого 46-летнего энергичного и талантливого моряка не нашлось в Морском министерстве.
Отстраненный от живого участия в событиях, Г. И. Невельской засел за книгу; в ней он шаг за шагом описывал подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России, которые, как известно, и послужили основанием для подписания русско-китайских договоров – сначала Айгунского (в 1858 г.), а затем Пекинского (в 1860 г.), навечно закрепивших новые границы Дальнего Востока.
Адмиралу Г. И. Невельскому так и не пришлось больше вступить на борт корабля. 29 апреля 1876 г. Геннадий Иванович Невельской умер. Но лучшие люди России не забыли замечательного человека, которому родина была стольким обязана.
А. П. Чехов, направляясь к сахалинским берегам, по случайному совпадению плыл на корабле, носящем имя «Байкал». На борту «Байкала» ему припомнилась вся необыкновенная жизнь командира парусного транспорта «Байкал». Горячо и восторженно пишет Чехов о Г. И. Невельском и о его соратниках, подчеркивая их истинный патриотизм и их борьбу за приоритет русских открытий. «Невельской,– пишет Чехов,– настойчиво признавал Сахалин русским владением, по праву занятия его нашими тунгусами в 17 столетии, первоначального его описания в 1742 г. и занятия его южной части в 1806 г.».
В 1897 г. по всенародной подписке во Владивостоке был сооружен памятник Геннадию Ивановичу Невельскому и его помощникам. Именем Невельского названа самая высокая горная вершина острова Сахалина, а также залив в его южной части. Рыболовный порт на Сахалине носит его имя. Именем Невельского называется самая узкая часть Татарского пролива.
По Указу Президиума Верховного Совета СССР на наших картах появились имена Бошняка, Орлова и Рудановского, а на том месте мыса Куегда, где впервые был водружен русский флаг над Амуром, на площади перед Морским вокзалом оживленного города Николаевска-на-Амуре 13 августа 1950 г. воздвигнут новый памятник Геннадию Ивановичу Невельскому.
Список литературы
- Зубов Н. Н. Геннадий Иванович Невельской / Н. Н. Зубов // Люди русской науки. Очерки о выдающихся деятелях естествознания и техники. Геология и география. – Москва: Государственное изд-во физико-математической литературы, 1962. – С. 450-459.
Адмирал, член ученого отделения морского технического комитета, один из крупных деятелей по исследованию и присвоению Амурского края и острова Сахалина. Г. И. Невельской родился 25-го ноября 1813 г. в Солигаличском уезде Костромской губернии и происходил из старинной дворянской семьи; на шестнадцатом году, был помещен в морской кадетский корпус; в январе 1831 года, произведенный в гардемарины, плавал на корабле "Вел. Кн. Михаил" между Кронштадтом, Либавой и Данцигом, а затем на "Кульме" крейсировал у Красной горки. Произведенный 21-го декабря 1832 года в мичмана, Н. тогда же был прикомандирован к офицерским классам, где и продолжал свое морское образование. Далее, в течение трех следующих лет он плавал на разных кораблях по Финскому заливу и Балтийскому морю. Произведенный затем в лейтенанты, Н. сначала на фрегате "Беллона", а затем на фрегате "Аврора" совершил несколько плаваний с великим князем Константином Николаевичем и одно время был его руководителем в морских науках. В 1844 г. он совершил более отдаленное плавание - из Кронштадта в Архангельск, а в 1845-1846 гг. плавал на корабле "Ингерманланд" по Средиземному морю. Во время плаваний H. свободное от служебных занятий время посвящал изучению восточной Азии, ее берегов и омывающих их вод по тем материалам, какие ему удавалось находить в русской и иностранной литературе; тогда же у него зародилось и желание отправиться в экспедицию на Дальний Восток для исследования Амурского лимана. Дело в том, что все более ранние исследователи отрицали возможность судоходства по Амуру для судов с осадкой более пяти футов, самый же лиман считали доступным лишь для судов не более шестнадцати футов углубления, почему и император Николай I высказал об Амуре следующее мнение: "для чего нам эта река, когда ныне уже положительно доказано, что входить в ее устье могут только одни лодки". Вместе с тем император высказал и нежелание дальнейших попыток к исследованию этой реки. Между тем Н., изучая материалы, добытые прежними исследователями Амура и его лимана, пришел к убеждению в ошибочности этих заключений. Но самому ему отправиться на Восток пришлось не скоро. Лишь в 1846 г., произведенный в капитан-лейтенанты и назначенный командиром строившегося военного транспорта "Байкал", предназначавшегося для доставки в Охотск и Петропавловск провианта и других грузов, Н. решил воспользоваться предстоящим плаванием для исследования р. Амура и его лимана, хотя в высших правительственных сферах в то время и существовало вполне определенное мнение о несудоходности Амура и о ненужности новых исследований; к тому же вопрос об Амуре имел и политический характер, ввиду чего предпринять что-либо без согласия министерства иностранных дел было бы очень рискованно. Невельской изложил свой взгляд на реку Амур тогдашнему начальнику главного морского штаба кн. А. С. Меньшикову, который отнесся к плану H. вполне сочувственно и посоветовал ему обратиться к графу Н. Н. Муравьеву, тогда только что назначенному генерал-губернатором Восточной Сибири. Муравьев, находившийся в Петербурге, обещал ему широкое содействие; кн. Меньшиков согласился на свой риск дать Невельскому инструкцию осмотреть юго-восточный берег Охотского моря между теми местами, которые были определены и усмотрены прежними мореплавателями; после чего, сдав транспорт в Охотске, Н. с офицерами должен был вернуться в Петербург. Вместе с тем касательно Амура князь сказал, что хотя без Высочайшего разрешения нельзя предпринимать нового исследования, но если осмотр будет произведен "случайно" и без всяких несчастий, то может быть это пройдет для него благополучно. Получив такие неопределенные инструкции, где вся ответственность должна была пасть на него, Н., однако, не пал духом и решил привести в исполнение свою заветную мысль. 21-го августа 1848 г. он вышел из Кронштадта, не дожидаясь более обстоятельной инструкции, проект которой был составлен и отправлен Невельским гр. Муравьеву.
По пути он посетил Портсмут, Рио-де-Жанейро и Вальпарайзо и в начале мая 1849 года прибыл в Петропавловск, где сдал привезенный груз. Между тем, вслед за отъездом на Восток, был поднят вопрос об Амуре в правительственных сферах и в январе 1849 года Высочайше утвержден особый комитет по этому вопросу. Комитет, действовавший согласно с планами тогдашнего министра иностранных дел гр. Нессельроде, признал необходимым соблюдать чрезвычайную осторожность, и хотя считал желательным, чтобы левый берег устья реки Амура и лежащая напротив часть острова Сахалина не были заняты никакой посторонней державой, но в то же время был решительно против занятия каких-либо пунктов в указанной местности нашей военной силой, опасаясь, чтобы это не вызвало осложнений с Китаем и Японией. Поэтому комитет рекомендовал отправить из Аянского порта небольшую морскую экспедицию с целью завязать торговые сношения с гиляками и тем упрочить среди них наше влияние. Однако, благодаря энергичным представлениям гр. Муравьева, его инструкция Невельскому в январе 1849 года была утверждена и послана графу в Иркутск, откуда Муравьев отправил ее со штабс-капитаном Корсаковым в Охотск с тем расчетом, что из Охотска до Петропавловска Корсаков доберется морем. Но долго не открывавшаяся навигация задержала Корсакова в Охотске до июня месяца, а в то время Н., сдав в Петропавловске груз, на свой страх отправился произвести исследование Амурского лимана и берегов Сахалина, так что Корсаков уже не застал его в Петропавловске. Не удалось Корсакову встретить Невельского и у берегов Сахалина. H., выйдя со своим транспортом "Байкал" из Петропавловска, 24-го июня бросил якорь у мыса Головачева и послал к тому мысу две шлюпки с лейтенантом Гревенсом и мичманом Гейсмаром. Исследования этих офицеров выяснили, что входа в Амурский лиман около этого мыса не существует, а потому, произведя опись берега, H. на другой же день пошел к противоположному материковому берегу. После целого ряда промеров и поисков Н., наконец, удалось найти (26-го июня) вход в Амурский лиман, где он и стал на якорь. Таким образом, ошибочность мнения, высказанного столь авторитетными мореплавателями, как Лаперуз, Браутон, Крузенштерн и др., о недоступности Амурского лимана для мореходных судов, была доказана, и оставалось только выяснить, насколько лиман и устье реки Амура могут быть пригодны для плавания больших морских судов. Не имея возможности сделать точную опись всего лимана, занимающего около 2000 квадратных верст, H. решил исследовать на гребных судах лишь северную часть этого лимана, и 10-го июля с тремя офицерами, доктором и 14-ю нижними чинами на трех шлюпках пошел по лиману, захватив с собой провизии на три недели. После чрезвычайно трудного плавания, во время которого постоянно производились самые тщательные промеры и описи, H. вошел в Амур, дошел до полуострова, названного им Константиновским полуостровом, и затем после 22-х дневного плавания снова возвратился на транспорт. Во время этого исследования Н. окончательно убедился, что Сахалин не полуостров, а остров; что вход в лиман с Татарского залива, через открытый им 22-го июля 1849 года пролив, доступен для мореходных судов всех рангов, а с севера из Охотского моря, равно и сообщение через лиман Татарского залива с этим морем - для судов, сидящих в воде до 23-х футов, и что в устье р. Амур из Татарского залива могут проходить суда с осадкой в 15 футов, а из Охотского моря - суда, сидящие в воде до 12-ти футов. Убедившись, таким образом, в справедливости своих предположений относительно Амурского лимана и острова Сахалина, Н. стал торопиться выполнить возложенное на него поручение - произвести опись юго-восточного берега Охотского моря до Тугурской губы, и поэтому 3-го августа вышел из лимана и от горы кн. Меньшикова начал опись материкового берега; вскоре он открыл и описал большой залив Счастия и залив св. Николая. У этого залива Н. встретился с прапорщиком корпуса штурманом Д. И. Орловым, посланным разыскать транспорт "Байкал" и сообщить Н., что в Аяне ожидают его важные распоряжения высшего начальства. H. тотчас же поспешил в Аян и прибыл туда 3-го сентября. В Аяне он застал штабс-капитана Корсакова, который вручил ему Высочайше утвержденную инструкцию об исследовании устья реки Амура; через Корсакова он отправил и свое донесение кн. А. С. Меньшикову. В Аяне же Невельского встретил и гр. Н. Н. Муравьев, который был первым из генерал-губернаторов Восточной Сибири, посетившим Охотск и Петропавловск. Эта встреча была особенно приятна для Муравьева, потому что в Аяне распространился слух о гибели "Байкала" на пути из Петропавловска. В своем отношении к кн. Меньшикову по поводу экспедиции Невельского, гр. Муравьев писал, между прочим, что, по его мнению, ни одна из предшествовавших экспедиций не представляет для России таких важных последствий, какие истекают из открытий Н., несмотря на то, что все это произведено без всяких особых затрат казны и с ничтожными средствами, на суммы, ассигнованные для доставления груза в наши сибирские порта. Из Аяна Н. отправился в Охотск, сдал там транспорт и сухим путем поехал в Якутск, откуда вместе с гр. Муравьевым отправился в Иркутск. Донесение Н. о произведенном им исследовании Амурского лимана вызвало в высших петербургских правительственных сферах большое оживление. Особенно негодовал на Н. гр. Нессельроде, бывший председателем упомянутого комитета по вопросу об Амуре. Гр. Нессельроде поддерживали гр. Чернышев, тогдашний военный министр, адмирал Сенявин и многие другие члены комитета. Однако, все окончилось для Н. довольно счастливо и даже 6-го декабря 1849 года за благополучный приход транспорта в в Петропавловск, скорое и в хорошем состоянии доставление грузов и за сохранение здоровья команды он был произведен в капитаны 2-го ранга.
Переехав в Петербург в конце января 1850 года, Н. представил кн. Меньшикову все журналы и карты своих исследований и открытий, а также рапорт гр. Н. Н. Муравьева. Последний, основываясь на исследовании Невельского, настаивал на немедленном занятии устья Амура и требовал для того 70 человек воинских чинов. Гр. Нессельроде уверял, что устье этой реки занято сильной китайской флотилией с командой свыше 4000 человек, и потому всякие решительные действия будут крайне рискованны. Кроме того, он, как и многие из членов комитета, продолжал оставаться при прежнем мнении, что лиман и устье р. Амура недоступны для мореходных судов, а потому и не имеют для нас никакого значения. Представления Муравьева поддерживали лишь кн. Меньшиков и министр внутренних дел Л. А. Перовский. 2-го февраля 1850 года Н. был призван в заседание особого комитета, где, несмотря на нападки со стороны гр. Нессельроде, Чернышева и Сенявина, представление Муравьева отчасти было утверждено, и Невельской был назначен в распоряжение генерал-губернатора Восточной Сибири; однако ему было предписано ни под каким видом и предлогом не касаться лимана и р. Амура. 8-го февраля того же 1850 г. Невельской был произведен в капитаны 1-го ранга с переводом в охотскую флотилию, и вслед за тем отправился в Иркутск, а из Иркутска - в Якутск, откуда на транспорт "Охотск" с 25 человеками команды 27-го июня прибыл в залив Счастия. Здесь, два дня спустя, он уже заложил зимовье, названное им Петровским. Выбор места оказался, впрочем, очень неудачным, так как отсюда невозможно было следить за устьем Амура и амурским побережьем. Это обстоятельство заставило Невельского, вопреки запрещению, войти в Амур; он на собственный риск в шлюпке с пятью вооруженными матросами отправился в опасное путешествие. Отъехав около 100 верст вверх по реке, он встретил группу пришлых маньчжур, занимавшихся эксплуатацией инородческого населения; они отнеслись к нему очень враждебно и заявили, что этот край принадлежит им. Н. направил в них находившийся у него фальконет, чем сразу их успокоил. Из бесед с маньчжурами он скоро узнал: 1) что маньчжурам запрещено спускаться по реке Амуру и что они приходят сюда самовольно; 2) что на всем пространстве по берегам реки до Каменных гор нет ни одного китайского или маньчжурского поста; 3) что все народы, обитающие на этом пространстве, по рекам Амуру и Уссури и до моря, не подвластны китайскому правительству и ясака не платят, и 4) что река Амур при устьях впадающих в нее рек - Сунгари и Уссури, а равно и эти последние вскрываются от льда гораздо ранее, чем р. Амур у своего устья. Из этих данных особенно важным было то, что вся местность по р. Амуру от Каменных гор оказывалась совершенно не подчиненной китайскому правительству, а поэтому не было никакого основания откладывать далее занятие ее Россией, и Н. тогда же объявил маньчжурам и инородцам, что хотя русские давно не бывали на Амуре, но они всегда считали эту реку до Каменных гор, а равно и всю страну с моря с островом Сахалином своей и что русский Великий Царь принимает отныне под свое покровительство и защиту всех жителей, обитающих в этом крае, для защиты коих от насилий, причиняемых приходящими в эту страну иностранными судами, русское правительство решило принять самые энергичные меры и теперь же поставить вооруженные посты в заливе Искай (Счастия) и при устье реки Амура. Вместе с тем, чтобы занятие Амурского края русскими было известно и иностранным судам, Н. отдал гилякам приказание предъявлять всем приходящим судам объявление следующего содержания: "От имени российского правительства сим объявляется всем иностранным судам, плавающим в Татарском заливе, что так как прибрежье этого залива и весь приамурский край, до корейской границы, с островом Сахалином, составляют российские владения, то никакие здесь самовольные распоряжения, а равно и обиды обитающим инородцам не могут быть допускаемы. Для этого ныне поставлены российские военные посты в заливе Искай и на устье р. Амур. В случае каких-либо нужд или столкновений с инородцами нижеподписавшийся, посланный от правительства уполномоченным, предлагает обращаться к начальникам этих постов". Отправившись обратно к лиману и достигнув 1-го августа мыса Куегда (Константиновский полуостров), Н. в присутствии собравшихся из окрестных поселений гиляков, при салюте из фальконета и ружей, поднял русский военный флаг в знак фактического занятия русскими амурского края. Здесь же, на Константиновском полуострове Невельской оставил при флаге военный пост, названный Николаевским и состоявший из 6 человек матросов при фальконете и шлюпке. Этим-то шести человекам было поручено охранять новое приобретение России, простиравшееся на несколько тысяч верст и сообщающееся с остальной Россией лишь морем; но большей охраны из своей команды в 25 человек Невельской выделить не мог.
Возвратившись в Петровское зимовье, Невельской вскоре отплыл в Аян, а оттуда в Иркутск, чтобы лично убедить генерал-губернатора в крайней необходимости принять решительные меры к прочному утверждению русских в нижнеприамурском крае; но в Иркутске он уже не застал гр. Муравьева, уехавшего в Петербург, куда в декабре того же 1850 года отправился и Невельской. Между тем, в Петербурге для рассмотрения донесения Н. по повелению императора Николая I был учрежден особый комитет под председательством графа Нессельроде. В числе членов этого комитета были, между прочим, кн. А. С. Меньшиков, Л. А. Перовский и Н. Н. Муравьев. Н. Н. Муравьев объявил комитету, что все действия Н. вполне согласны с его взглядами; кн. Меньшиков и Л. А. Перовский поддерживали Муравьева, обратив особенное внимание членов комитета на то, что действия Невельского были вызваны важными обстоятельствами, встреченными им на месте, и что после этого следует не только усилить Николаевский пост, но и в Амурском лимане и Татарском заливе необходимо постоянно иметь военное судно; но Чернышев, гр. Нессельроде, Сенявин и др. заявили, что после объявления Невельскому Высочайшего повеления: "ни под каким видом и предлогом не касаться лимана и р. Амура", действия его надо признать чрезвычайно дерзкими и заслуживающими строжайшего наказания, а потому требовали разжалования H., как нарушившего Высочайшую волю. К мнению гр. Чернышева и Нессельроде присоединились почти все члены, и комитет постановил: "Николаевский пост снять и, согласно Высочайшей воле, высказанной в 1849 году, производить российско-американской компании из Петровского расторжку с гиляками и другими инородцами, обитающими на юго-восточном берегу Охотского моря, отнюдь не касаясь реки Амур, ее бассейна, Сахалина и берегов Татарского залива". Однако, Государь взглянул на дело иначе. Выслушав объяснения Муравьева о важных причинах, побудивших Н. к решительным действиям, он не только не усмотрел в них преступления, но сказал, что поступок Н. он находит молодецким, благородным и патриотическим, за который и жалует ему орден св. Владимира 4-ой степени. Тогда же император Николай Павлович сказал: "где раз поднят русский флаг, он уже спускаться не должен", и написал на журнале комитета: "комитету собраться вновь под председательством государя наследника Престола" (впоследствии императора Александра II). На вторичном заседании в присутствии государя наследника комитет сделал несколько постановлений относительно приамурского края, в числе коих, между прочим, были следующие: 1) Николаевский пост оставить в виде лавки российско-американской компании, 2) никаких дальнейших распоряжений в той стране не предпринимать и отнюдь никаких мест не занимать, 3) для сооружения помещения в Петровском и Николаевском, охранения оных и для других надобностей назначить из сибирской флотилии в экспедицию 60 человек матросов и казаков при двух офицерах и докторе и 4) экспедицию эту назвать амурской, а начальником ее во всех отношениях назначить капитана 1-го ранга Невельского.
В июне 1851 года Невельской прибыл уже в Аян, откуда на транспорте "Байкал" отправился в Петровское, где и зазимовал. В этот период времени (1851-1852 г.) Невельской снарядил ряд экспедиций, давших ценные результаты, из которых отметим следующие, как наиболее важные.
Так, экспедиция Чихачева выследила с правого берега реки Амур несколько путей к морю, большая часть которых ведет в бухты и закрытые заливы, равно как нашла путь самый короткий и удобный. Экспедиции подпоручика Орлова выяснили, что берега озер Самагир, Ухдыль и др. покрыты строевым лесом, что горный хребет, из которого берут начало реки Амгунь, Гирин, Неида и др., называется Хинганским; что Хинганский хребет, принятый по Нерчинскому трактату 1689 года, подтвержденному трактатом 1721 года, за границу между Россией и Китаем от вершины реки Уди, направляется не к северо-востоку, как ошибочно до того времени полагали и как означалось на всех картах, а к юго-западу. Экспедиции лейтенанта Бошняка выяснила, что остров Сахалин был занят нами раньше, чем японцы стали его посещать и что этот остров изобилует каменным углем, которого особенно много в заливе Дуэ. Наконец, отметим, что во время этих экспедиций еще раз выяснилось, что Манчжурия и Даурия, составлявшие крайние китайские провинции на северо-востоке, простирались лишь до Хинганского хребта, что этот хребет служит на юге водоразделом между реками Сунгари и Хургой и рекой Уссури, что он через реку Сунгари направляется к корейским горам к югу от Японского моря, и что все инородцы, обитающие от хребта и до моря ясака не платят, так как страна эта признается Китаем в неопределенном положении. Вообще же все эти экспедиции сделали очевидным, что на обладание островом Сахалином Россия имела право; что определение вершин рек Амгуни и Гиринь может указать окончательно, что, по смыслу 1-го пункта Нерчинского трактата 1689 г. приамурский и приуссурийский край до моря должен составлять принадлежность России; что залив Де-Кастри представляет ближайший к лиману рейд в Татарском заливе, на побережье которого находятся закрытые бухты, более или менее связанные с реками Амур и Уссури. Для дальнейшего исследования края и для устройства удобного порта в Татарском заливе, Н. считал необходимым основать новые посты на вершинах рек Гиринь, Амгунь и Амур, в селениях Кизи и Хунгари, при устье Уссури, в протоке Виахту, на Сахалине, в заливе Де-Кастри и др., так как иностранные суда стали все чаще появляться в Татарском заливе.
Приняв меры к обеспечению себя припасами на зиму, Н. стал деятельно готовиться к занятию селения Кизи, залива Де-Кастри и обследованию острова Сахалина. В Кизи и Де-Кастри был отправлен лейтенант Бошняк, а на о. Сахалин - подпоручик Воронин. Чтобы надлежащим образом оценить труды, давшие столь замечательные результаты, следует обратить внимание на те ничтожные средства, которые были в распоряжении Невельского. К осени в экспедиции состояло в Николаевском посту 25 человек, в Петровском - 23 человека и в командировках - 16 человек, а всего - 64 человека. Затем при экспедиции было 3 пушки трехфунтового калибра, 2 пуда пороха, 2½ пуда свинца и 60 кремневых ружей; кроме того, палубный, в 29 футов ботик, 6-весельный баркас - оба выстроенные в Петровском, 5-весельный вельбот, четверка, 2 гилякских лодки и одна байдарка.
Из дальнейших экспедиций, снаряженных Невельским, следует отметить экспедицию мичмана Разградского, обследовавшего реку Хунгари, Березина, занявшего селение Кизи, и Бошняка, водрузившего 4-го марта 1853 года русский военный флаг в заливе Де-Кастри и учредившего там военный пост. Туземцы и маньчжуры не только ничем не выражали своего неудовольствия по поводу устройства военных постов в Кизи и Де-Кастри, но даже благодарили Бошняка и просили, чтобы русские поселились вверх по Амуру, поближе к реке Сунгари. 15-го мая того же года Н. получил от августейшего генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича предписание, в котором, между прочим, сообщалось, что Северо-Американские Штаты посылают в Восточную Азию две экспедиции: одну с целью установления политических и торговых связей с Японией, а другую - с ученой целью для обозрения берегов Тихого океана до Берингова пролива. Экспедиции эти, первая из 10 военных судов, вторая из трех, в русских восточно-азиатских водах должны были появиться в средине лета 1853 года, почему и предписывалось Н. оказывать им "дружественное внимание и приветливость в должных границах благоразумия и осторожности". Вслед за этим лейтенант Бошняк донес, что шкипер одного из китобойных судов сообщил ему, что американцы собираются летом быть в Татарском заливе и хотят занять бухту для пристанища своим китоловным судам. Ввиду этого донесения H. решил зорко следить за побережьем Татарского залива и на усиление военного поста в Де-Кастри командировал к Бошняку мичмана Разградского с тремя матросами, причем предписывал в случае появления американских экспедиций оказывать им всяческое внимание и содействие, но отнюдь не допускать занятия каких-либо бухт или заливов, объясняя, что все побережье до корейской границы составляет российские владения. Во исполнение предписаний Н., лейтенант Бошняк 1-го мая 1853 года на небольшой туземной лодке отправился из Де-Кастри вдоль южного берега Татарского залива и, исследуя по возможности этот берег, после трехнедельного опасного плавания прибыл в залив, носящий у туземцев название Хаджи, и названный Бошняком заливом императора Николая I.
Постоянные настоятельные донесения Н. о необходимости занятия нами Приамурского и Приуссурийского края стали мало-помалу изменять взгляд на этот вопрос в высших правительственных сферах, и в начале 1853 года Высочайше был утвержден новый штат амурской экспедиции. По новому штату в распоряжение Невельского были вверены рота флотских нижних чинов в 240 человек, сотня казаков и взвод горной артиллерии; значительно увеличен был и офицерский состав.
В своих дальнейших заботах о водворении русского влияния в новом крае, Н. решил поставить военные посты на западном берегу острова Сахалина и в Императорской гавани. "Немедленное занятие Императорской гавани, писал он Н. Н. Муравьеву, как гавани на прибрежье Татарского залива, находящейся посредине между лиманом и корейской границей, весьма важно". Кроме того, H. настаивал на присылке военного судна для крейсерства в Татарском заливе, чтобы фактически доказать американцам и другим иностранцам, что весь берег до корейской границы принадлежит нам. Наконец, в Петербурге решено было занять военными постами залив Де-Кастри и селение Кизи (значительно спустя после того, как это было выполнено Н. на свою ответственность) и остров Сахалин. Из дальнейших действий Невельского до прибытия подкреплений отметим следующее.
Отправившись 14-го июля из Петровского на транспорте "Байкал", Н. основал 6-го августа в Константиновской бухте Императорской гавани пост Константиновский; из Императорской гавани он отправился в залив Де-Кастри и подкрепил бывший там пост, названный им Александровским. Предписав транспорту из залива Де-Кастри плыть к западному берегу Сахалина и там в бухте около 50° N широты высадить Д. И. Орлова с 5 казаками для основания поста Ильинского, Н. с одним казаком и тунгусом пошел из Александровского поста пешком на озеро Кизи, оттуда в байдарке прибыл в селение Котова и основал там пост Мариинский. Из поста Мариинского Н. на байдарке же спустился по Амуру до Николаевска, а оттуда 17-го августа возвратился в Петровское. С прибытием кораблей в помощь экспедиции Н., последним было занято на Сахалине заселенное японцами местечко Тамари и основан там пост, названный Муравьевским. Для заведования этим постом, а также всем о. Сахалином, Невельской оставил майора Буссе, прибывшего с десантным отрядом из Петербурга.
17-го февраля 1854 года Невельской получил уведомление от генерал-губернатора, что экспедиция, отправленная Н. Н. Муравьевым в Удский край, по тщательном исследовании северного склона Яблонового хребта, около верховьев р. Уди, подтверждает точными данными все, что доносил Невельской об этом хребте; что Государь Император остался весьма доволен всеми действиями амурской экспедиции, особенно занятием залива Де-Кастри, острова Сахалина и открытием Императорской гавани.
Вскоре за тем H. H. Муравьев получил из Петербурга разрешение для более прочного занятия приамурского края отправить туда подкрепление вниз по Амуру. С этою целью на Шилке был выстроен 60-сильный речной пароход "Аргунь" и приготовлено около 75 груженых баркасов. Флотилия эта под личным начальством самого Муравьева 14-го мая 1854 года отплыла от Шилкинского завода и ровно месяц спустя была у Мариинского поста, где ее встретил Н. Об этом путешествии Муравьев и его спутники рассказывали, между прочим, что, плывя по р. Амуру, они вначале находили большую часть прибрежных деревень пустыми, так как жители бежали из них от страха; но подойдя верст на 500 к Мариинскому посту, они вступили в страну, как бы давно принадлежащую России. Везде на встречу к ним выходили туземцы в сопровождении стариков, приносили рыбу и выставляли проводников; даже маньчжурские торговцы являлись к Муравьеву извиняться, что торгуют без дозволения русских, и просили дать им это дозволение. Такое влияние и в столь обширном крае не только на инородцев, но и на маньчжур было достигнуто амурской экспедицией при ничтожных средствах и всего в какие-нибудь четыре года. По приезде Н. Н. Муравьева выяснилось, что в Мариинском и Николаевском постах будет зимовать около 900 человек, тогда как раньше зимовало всего 25-35 человек. Но вместе с тем оказалось, что Петропавловск в случае блокады долго держаться не может, так как у него почти совершенно не было съестных припасов, и рассчитывать на получение их морем на компанейских кругосветных судах по условиям военного времени было трудно. Поэтому Н. вторично предложил перевести Петропавловский порт в Николаевск; но это предложение опять было не принято. Также тщетно старался Н. доказать, что река Амур должна составлять лишь базис наших здесь действий, главная же и конечная цель этих действий должен быть уссурийский бассейн и его прибрежье. Н. Н. Муравьев, как и все его спутники, не разделял этого взгляда и говорил, что наша граница с Китаем должна проходить по левому берегу реки Амур. Впрочем, H. H. Муравьев впоследствии изменил свой взгляд и присоединился к мнению Невельского. Как бы то ни было, но отношения между Муравьевым и Невельским, несколько самолюбивым и не всегда точно следовавшим инструкциям высшего начальства, стали обостряться, что обнаружилось еще более во время следующей поездки Муравьева по Амуру в июне 1855 г. Вот что писал, между прочим, в это время Муравьев в одном из своих писем М. С. Корсакову: "Невельской просит меня не обездолить его народом и строить батарею в Николаевском порте на увале, кажется, против своего дома, а не там, где приказано - против входа в реку. Он оказывается так же вреден, как и атаман (атаман и губернатор Забайкальской области Запольский, которым Н. Н. Муравьев был очень недоволен). Вот к чему ведет честных людей самолюбие и эгоизм". Это письмо H. H. Муравьев заключает следующей фразой: "для успокоения Невельского я полагаю назначить его при себе исправляющим должность начальника штаба... Таким образом, Невельской не будет никому мешать и докончит свое там поприще почетно". Действительно, по прибытии генерал-губернатора в Мариинский пост, Невельской получил следующее предписание: 1) Амурская экспедиция заменяется управлением камчатского губернатора контр-адмирала Завойко, местопребыванием которого назначается Николаевск, 2) Вы (т. е. Невельской) назначаетесь начальником штаба при главнокомандующем всеми морскими и сухопутными силами, сосредоточенными в приамурском крае, 3) Все чины, состоящие в амурской экспедиции поступают под начальство контр-адмирала Завойко, и 4) главной квартирой всех наших войск назначается Мариинский пост". Сдав, вследствие этого предписания, экспедицию старшему по себе, Н. отправился в Мариинский пост и представил генерал-губернатору отчет о деятельности амурской экспедиции за пять лет ее существования с июня 1850 года по июнь 1855 года. Из этого отчета видно, что экспедиция стоила казне всего 64400 рублей сер.
Труды Г. И. Невельского были отмечены следующими Высочайшими милостями: за основание Петровского зимовья и за опись лимана р. Амур он получил в 1850 г. орден св. Владимира 4-ой ст.; за основание постов Александровского, Мариинского, Константиновского, Ильинского и Муравьевского селения получил в 1853 году орден св. Анны 2-й cт. с императорской короной; за открытие сообщения между заливом Де-Кастри и р. Амуром был награжден орденом св. Владимира 3-ей ст., и 26-го августа 1854 года произведен в контр-адмиралы.
Со времени назначения Н. начальником штаба при главнокомандующем всеми морскими и сухопутными силами, сосредоточенными в приамурском крае, самостоятельная деятельность его окончилась. В конце 1856 года он возвратился в Петербург, где в то время распространился слух, будто наши суда - фрегат "Аврора", корвет "Оливуца" и транспорт "Двина", по случаю мелководья на баре р. Амур, выйти из реки не могут и что все донесения Н. относительно состояния этого бара неправильны. Точно так же Н. обвиняли в том, что фрегат "Паллада" по его вине не введен в Амур и затоплен в Императорской гавани. Этому, кажется, верил даже император Николай Павлович, потому что, высказывая Невельскому благодарность за его труды и уверяя его, что Россия никогда не забудет его заслуг, Государь, однако, заметил, что река Амур мелка и не годится для плавания. Ближайшее будущее показало, тем не менее, насколько ложны были слухи, распущенные недоброжелателями Невельского.
10-го декабря 1856 года Невельской был отчислен от должности для особых поручений при генерал-губернаторе и назначен состоять по флоту, а в следующем году, 17-го сентября, был определен членом Морского ученого Комитета. Между тем, ближайшее знакомство с приамурским краем убедило Н. Н. Муравьева в справедливости мнений Невельского, и он оставил свой прежний взгляд, что наша граница с Китаем должна идти по левому берегу р. Амура, и в основу Айгунского трактата положил воззрения, которые не раз настойчиво проводил Невельской. В самый день заключения Айгунского трактата, 16-го мая 1858 года, Н. Н. Муравьев писал ему: "Отечество никогда вас не забудет, как первого деятеля, создавшего основание, на котором воздвигнуто настоящее здание". По получении известия о заключении упомянутого трактата и о ратификации его богдыханом, Государь Император Александр II указом, данным Правительствующему Сенату 26-го августа 1856 года, пожаловал Невельскому орден св. Анны 1-й ст. и пенсион в 2000 рублей в год.
Дальнейшая деятельность Н. сосредоточилась в Морском Ученом Комитете. Произведенный 1-го января 1864 г. в вице-адмиралы, он три года спустя, 6-го декабря 1866 г., был назначен членом ученого отделения морского технического комитета и тогда же награжден орденом св. Анны 1-ой ст. с императорской короной, а 17-го апреля 1870 года - орденом св. Владимира 2-ой ст. Последней наградой Невельского было производство его 1-го января 1874 года в адмиралы.
Помимо служебной деятельности, Н. последние годы своей жизни немало времени посвящал участию в делах Общества для содействия русскому торговому мореходству и был председателем петербургского отделения этого общества. Г. И. Невельской скончался в Петербурге 17-го апреля 1876 года. Тело его погребено на кладбище Новодевичьего монастыря. Для увековечения заслуг Невельского ему и его сотрудникам в 1891 году во Владивостоке поставлен памятник, сооруженный по проекту А. Н. Антипова. Кроме того, шестидесятилетие со дня присоединения Приамурья, исполняющееся 1-го августа 1910 года, предположено ознаменовать сооружением на добровольные пожертвования памятника адмиралу Невельскому в гор. Николаевске на Амуре; Высочайшее разрешение на открытие повсеместного в Империи сбора добровольных пожертвований для осуществления этого сооружения последовало 13-го октября 1908 года.
Перу Г. И. Невельского принадлежит несколько заметок в "Морском Сборнике" (см. ниже); кроме того, после него остались "Записки", которые были изданы его женой, разделявшей с ним все трудности сделанных им экспедиций. Эти записки вышли в С.-Петербурге в 1878 г. под редакцией В. Вахтина под заглавием: "Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России в 1849-1855 гг.".
"Общий Морской Список", т. XI, стр. 28-31; "Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России 1849- 1855 гг. Приамурский и Приуссурийский край". (Посмертные записки адмирала Heвельского). СПб., 1878 г. (к "Запискам" приложен портрет (1876 г.), гравированный Е. Бобровым); "Исторический Вестник" 1891 г., т. 46, декабрь; статья М. С. Робуша, "Один из русских пионеров на Дальнем Востоке", стр. 692-712 (к статье приложен портрет Г. И. Невельского и снимок с памятника ему во Владивостоке); П. Тихменев "Историческое обозрение российско-американской компании", стр. 62 и др.; "Русское Слово" 1860 г., ст. Романова; "Морской сборник" 1859 г., № 2, ст. Н. Бошняка: "Экспедиция в Приамурском крае"; Барсуков, "Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский", кн. II; "Голос" 1876 г. №№ 109 и 110; "Иллюстрированная Газета" 1876 г., № 23; "Всемирная Иллюстрация" 1876 г., № 384; "Народная школа" 1876 г., № 5; "С.-Петербургские Ведомости" 1876 г., №№ 109 и 110; "Разведчик" 1891 г., № 55; "Новости и Биржевая Газета" 1891 г. № 66, ст.: "О памятнике адмиралу Г. И. Невельскому"; "Русский Архив" 1878 г., № 12, ст. Н. С. Листовского: "Рассказы из недавней старины", стр. 507- 521; "Морской Сборник" 1860 г., тт. 45 и 47- 49, №№ 1, 6, 8, 9 и 11, ст. лейтенанта Фессуна: "Из записок офицера, служившего на фрегате "Аврора"; "Морской Сборник" 1860 г., № 3, ст. Г. Невельского: "Ответ на письмо г. Бошняка", стр. 76-76. и № 6, приложение: письмо в редакцию Г. Невельского (по поводу статьи г. Шепурина) и за 1861 г., № 2, ст. Шепурина "Возражение на статью Г. Невельского", стр. 171-184; "Энциклопедический словарь", изд. Брокгауза и Ефрона, т. 20, стр. 797; Vera Vend (псевдоним одной из дочерей Невельского): "L"amiral Nevelskoy et la conquête définitive au fleuve Amour". (СПб., 1894 г.); Леер, "Энциклопедия военных и морских наук", т. V.
Е. Ястребцев.
{Половцов}
Невельской, Геннадий Иванович
(1813-1876) - адм-л, исслед-ль р. Амура, присоединивший Приамур. край к России. Окончив мор. корпус и офицерск. классы, Н. до 1848 г. плавал в водах Балт. и Немец. морей. Назначенный командиром трансп. "Байкал" в чине кап.-лейт., ушел в дальн. плавание. Уже со школьной скамьи Н. интересовался Амуром, не допуская, чтобы такая громад. река могла теряться в песках и не быть судоходной, как это утверждали Лаперуз, Браутон, Крузенштерн. Тщат-но изучив вопрос о плавании по Амуру, Н. добился своего назначения на "Байкал". Устье Амура в то время не принадлежало России, и получить официал. разрешение на исследование его было почти невозможно; однако Н. заручился поддержкой генерал-губернатора Вост. Сибири H. H. Муравьева, который обещал добиться этого разрешения и доставить его с курьером в Петропавловск. Но по прибытии сюда Н. узнал из письма Муравьева, что он только надеется получить Выс. утверждение инструкции, составленной по плану Н., в которой ему предписывалось исследовать берега Охотск. моря, Сахалина и Амурск. лимана при условии держать все свои действия в тайне. Созвав офицеров, Н. заявил им: "Всю тяжелую ответ-ность перед престолом и отеч-вом я принимаю на себя" и вышел 30 мая 1849 г. из Петропавловска. Обойдя Сахалин с с., Н. стал спускаться к ю. вдоль зап, берега о-ва; после ряда неудач в необследованных местах был найден вход в лиман. "Байкал" встал в его сев. части, откуда и начали исследование фарв-ра к югу; работа велась самим Н. на трех шлюпках. Только желез. воля Н. доставила этой эксп-ции, работавшей в не-возмож. условиях, успех: 11 июля она вошла в устье Амура, а 22 июля, делая все время промер и опись, достигла места, где должен был находиться пресловутый перешеек; но перешейка не было, вместо него был пролив ок. 7 верст шириной и глуб. 5 саж. Пролив этот был назван Татарским. Здесь Н. остановился, т. к. к 15 снт. он должен был возвратиться в Охотск; но на обратн. пути эксп-ция встретила байдарку из Аяна с приказанием идти туда. В Аяне Н. ждал Муравьев с Высоч. утвержденной инструкцией. Узнав об открытии, Гос-рь простил Н. смел. поступок. Но в СПб., куда он прибыл в янв. 1850 г., Н. пришлось испытать ряд неприятностей; мин-во иностр. дел (Нессельроде) требовало его примерн. наказания, которого Н. избежал только благодаря заступнич-ву Муравьева; однако он все-таки был лишен Владимирск. креста и пенсии, полагающихся за новые открытия. В 1850 г. Н., уже в чине кап. 1 ранга, вернулся на Восток, назначенный состоять при генерал-губернаторе; Муравьев поручил ему основать зимовье на ю.-вост. берегу Охотск. моря, чтобы Рос.-Америк, компания м. производить там рас-торжку с гиляками. Ком-т в СПб. послал предписание генерал-губернатору, коим строжайше запрещалось касаться лимана р. Амура. Но Н. нельзя было устрашить таким запрещением; 29 июля он основал у залива Счастье зимовье Петровское и отсюда на шлюпке с небольш. числом людей предпринял свою знаменитую эксп-цию к устью Амура, окончившуюся присоединением к России и всего Амурского края. Вызванный в СПб., Н. был представлен особ. комитетом по Амурск. вопросу к разжалованию в матросы "за неслыханную дерзость", но помилован Гос-рем, назвавшим поступок Н. "молодецким, благородным и патриотическим", наградившим его орденом святого Владимира и положившим на докладе комитета Свою знаменит. резолюцию: "Где раз поднят рус. флаг, там он уже спускаться не должен." Дело Н. было спасено. Он отправился к месту своего служения в мае 1851 г. вместе с молод. женой (обвенчался в Иркутске 16 апр. 1851 г.), Екатериной Ивановной, которая решила разделить со своим энергичн. мужем тягость его неприглядн. жизни. 5 л. работал Н. в дикой пустыне: тысячи верст были обследованы им и его сподвижниками, на громадн. протяжении описаны берега Татарск. прол., выяснено действ-ное направление Хинганск. хребта и т. д. По мере работы Н. падали предубеждения СПб.: в снт. 1853 г. Н., уже по повелению из СПб., занял Сахалин. Открытия Н. принесли громадн. пользу уже во время Вост. войны: 24 авг. 1854 г. адм. Завойко отразил у Петропавловска соедин. силы врагов, а весной след. года, по настоянию Н., Муравьев убрал все суда и гарнизон из Петропавловска в зал. де-Кас-три, где они и были открыты разведчиками неприятеля; однако, когда к де-Кастри подошла соедин. эскадра, наши слаб. силы уже успели перейти через Татарск. пролив в лиман Амура; следовать за ними англ-не не решились, и наши суда были спасены. Н. был отчислен от свой должности в декабр. 1865 г.; уже в чине контр-адмирала он был назначен (1857) чл. учен. комитета. В день заключения Айгунского договора Муравьев писал Н.: "Отеч-во никогда вас не забудет, как первого деятеля, создавшего основание, на котором воздвигнуто наст. здание". В память Н. и его сподвиж-в на Дальн. Востоке поставлены два памятника: один во Владивостоке, другой - в Николаевске-на-Амуре; именем же Г. И. назван строящийся за границей крейсер. (Записки адм. Г. И. Невельского; M . E . Жданко . Памяти адм. Г. И. Н., 1908).
{Воен. энц.}
Невельской, Геннадий Иванович
{Половцов}
Невельской, Геннадий Иванович
[р. 1813, (по нек-рым данным, 1814) - ум. 1876] - рус. исследователь Дальнего Востока, адмирал. В 1836 окончил Морской кадетский корпус. В 1847 был назначен командиром транспорта "Байкал", на к-ром в 1848- 1849 прошел из Кронштадта в Петропавловск-на-Камчатке. В 1849-55 руководил экспедициями по исследованию Татарского пролива, в низовьях Амура и на о-ве Сахалин. Н. опроверг сложившееся после исследований И. Ф. Крузенштерна и др. неверное мнение о том, что Сахалин - полуостров и что устье Амура перекрыто мелями; установил островной характер Сахалина и показал, что Амур доступен для морских судов. Основал рус. поселения в устье Амура, в т. ч. Николаевск-на-Амуре. Деятельность Н. и его подчиненных имела не только научное, но и большое политич. значение; работы, проведенные ими, наряду с материалами, собранными о природе и населении Приамурья, способствовали окончательному установлению границы между Россией и Китаем на Дальнем Востоке (1858-60). В честь Н. названы: самая узкая часть Татарского прол. (открытая им), мыс в этом проливе, залив, гора и город на Сахалине.
Википедия - (1813 76) российский исследователь Дальнего Востока, адмирал (1874). В 1848 49 и 1850 55 исследовал Сахалин (установил, что это остров), низовья р. Амур, Татарский прол. Основал Николаевский пост (1850, ныне Николаевск на Амуре) … Большой Энциклопедический словарь
Русский исследователь Дальнего Востока, адмирал (1874). Родился в семье морского офицера. Окончил Морской кадетский корпус (1832) и офицерские классы (1836). В 1848‒49,… … Большая советская энциклопедия
Невельский (1813 1876), российский исследователь Дальнего Востока, адмирал (1874). В 1848 1849 и 1850 1855 исследовал Сахалин (установил, что это остров), низовья р. Амур, Татарский пролив. Основал Николаевский пост (1850, ныне Николаевск на… … Энциклопедический словарь